это был первый реальный прорыв к осуществлению задуманного. Итак, французы в Египте. Ромени прищурился, словно глядя в то далекое время, и вновь услышал треск французских мушкетов, эхом отражавшийся от глади Нила в тот жаркий июльский полдень. Услышал грохот барабанов перед кавалерийской атакой мамелюков… С наступлением ночи армии египетских правителей Ибрагима и Мурад-бея были разбиты. Французы под предводительством молодого тогда генерала Наполеона овладели страной.

Доктор Ромени вскочил на ноги – дикий, рвущий душу вой заполнил все пространство, эхом отдаваясь от речной глади. Вой длился и длился. Прошло, должно быть, всего несколько коротких мгновений, но они показались доктору Ромени вечностью. И когда звук наконец затих, он услышал, как цыгане испуганно бормочут охраняющие заклинания. Из шатра не доносилось ни звука. Ромени перевел дыхание и опять залег за пригорком. «Удачи тебе, Аменофис, – подумал он. – Я хотел бы сказать сейчас: «Да пребудут с тобой наши боги», но я не могу сказать этого. Пока. Ибо это и есть то, что ты делаешь».

Когда французы обрели господство над Египтом, это выглядело как конец всякой надежды на возрождение старого порядка в стране. И тогда их Мастер использовал заклинания, которые управляют ветром и морскими течениями. И тогда адмирал Нельсон выиграл сражение и уничтожил французский флот менее чем через две недели после того, как французы заняли Египет. Но затем оказалось, что французская оккупация – Египет все равно остался французским – пошла на пользу планам Мастера. Французы укротили надменную власть мамелюкских беев и в 1800 году выдворили душивших страну турецких наемников. И генерал, который принял командование войсками в Каире, – это случилось, когда Наполеон уже вернулся во Францию, – генерал Клебер не вмешивался в политические интриги Мастера и не препятствовал его попыткам обратить мусульманское и коптское население в истинную веру и возродить культ Озириса, Изиды, Гора и Ра.

Французская оккупация фактически сделала для Египта то, что прививка коровьей оспы делает для человеческого тела, – внесла инфекцию управляемую, которую легко устранить, вместо смертельной, от которой может избавить только смерть организма.

Потом, конечно, как всегда, все пошло не так. Сумасшедшие сторонники какого-то движения из Алеппо убили Клебера на улице Каира ударом кинжала. Смятение и замешательство длились несколько месяцев. Тем временем Британии удалось собраться с силами, и в сентябре 1801 года незадачливый преемник Клебера капитулировал в Каире и Александрии. Английские войска вступили в страну и менее чем за неделю арестовали добрую дюжину посредников Мастера. Новый британский губернатор нашел повод, чтобы закрыть храмы, посвященные древним богам, – те самые храмы, которые Мастер воздвиг в окрестностях города.

Охваченный отчаянием, Мастер послал за двумя самыми старыми и самыми могущественными помощниками – Аменофисом Фике из Англии и доктором Романелли из Турции. Мастер посвятил их в свой план. На первый взгляд могло показаться, что это не более чем бредни выжившего из ума старика. Но Мастер утверждал, что не видит иного способа стереть Британию с политической карты мира и восстановить мощь Египта.

Они нашли Мастера в огромной сводчатой зале, где тот пребывал в обществе «ушабти» – четырех восковых фигур, заменявших ему слуг и собеседников. Мастер, возлежа на своем необычном ложе, напоминавшем скорее выступ в стене, начал речь с замечания о том, что христианство – безжалостно палящее солнце, чьи лучи выпарили самую суть реальности и оставили лишь сухую оболочку магии. Но ныне это солнце затмила пелена облаков сомнения, поднимающихся от писаний людей, подобных Вольтеру, Дидро и Годвину.

Романелли, нетерпеливый к пространным метафорам древнего мага – так же, впрочем, как и ко всему остальному, – прервал Мастера, прямо спросив, каким образом все вышеизложенное может помочь изгнать британцев из Египта.

– Это процесс магический… – начал было Мастер.

– Хм, магия! – тут же прервал его Романелли так презрительно и насмешливо, как только посмел. – Ныне это солнце затмила… ну и так далее. Позволю себе заметить, что «ныне», как вы изволите выражаться, у нас разваливается голова и двоится в глазах – не говоря уже о потере пяти фунтов веса, – если мы пытаемся напустить чары на свору уличных собак и прогнать их с дороги. Но при всем при этом собаки попросту дохнут на месте. А отнюдь не убегают. Куда как проще кричать и размахивать палкой. Я полагаю, вы не забыли своих страданий после того, как поиграли три года назад с погодой у мыса Абукир[1]. Ваши глаза слезились и болели, а ваши ноги…

– Как вы говорите, я не забыл, – холодно сказал Мастер, глянув из-под полуприкрытых век на Романелли. Тот привычно затрепетал под ненавидящим взором. – Если это случится… Заклинание должен произнести не я, а один из вас. Место следует выбрать вблизи сердца Британской империи, то есть в окрестностях Лондона. Мое состояние не позволяет мне путешествовать. Но я защищу вас самыми сильными заклинаниями из тех, что остались, и обеспечу вас охраняющими амулетами. Работа сопряжена с определенным риском – она может изменить самого мага. Сейчас каждый из вас вытянет по соломинке из циновки на том столе, и тот, кому достанется короткая, и совершит эту работу.

Фике и Романелли посмотрели на две соломинки, торчавшие из неровного края циновки, потом – друг на друга.

– И что это за заклинание? – осведомился Фике.

– Вы ведь знаете, наши боги ушли. Они пребывают ныне в подземном мире, врата которого не открывались вот уже восемнадцать веков. Их и нельзя было открыть – их удерживала некая сила. Я сам не понимаю, каким образом, но уверен, что это связано с христианством. Анубис – бог того мира, бог врат – уже не имеет воплощения, чтобы явиться здесь. – Ложе Мастера покачнулось, и он на мгновение прикрыл глаза от боли. – Это заклинание, – с трудом проговорил он наконец, – из Книги Тота. Призыв к Анубису вступить в обладание чародеем. Оно позволит богу обрести тело – ваше тело. И еще, когда вы произнесете это заклинание, вы одновременно будете писать другое, составленное мною. Чтобы открыть новые врата между двумя мирами. Врата, которые разрушат не только стену смерти, но и стену времени. Если заклинание сработает, они откроются из подземного мира сорок три века назад, когда боги – и я – стояли у истоков мира.

Наступило молчание, достаточно продолжительное для того, чтобы ложе Мастера сдвинулось еще на пару дюймов. Наконец Фике заговорил:

– И дальше что?

– А дальше, – еле слышно прошептал Мастер, и эхо подхватило и усилило его голос, – боги Египта ворвутся в современную Англию. Живой Озирис и Ра утреннего неба, Гор и Хонсу обратят в прах христианские храмы и изменят своей божественной силой ход событий. И чудовища Сет и Себек пожрут всех, кто