— Застеснялся? — улыбнулась гостья.

Ох, не застеснялся, но почувствовал себя весьма неловко, все-таки мачеха.

Но вот когда рука девушки юркнула вниз и цепко ухватилась за меня, перед глазами все поплыло.

— А как же отец? — пискнул я.

— Он уехал по делам, — в самое ухо прошептала Анфиса. — Позвонил кто-то, надо что-то срочно решать. Впрочем, как обычно. Его еще долго не будет. Наверняка за полночь приедет, пьяный и пропахших женскими духами. Знаю я его неотложные дела!

Я даже не понял как мы переместились в кровать. А потом… черт, и как нас только не услышали? Анфиса довольно громко стонала, а я расшатывал пружины, проверяя их на прочность. Шумели мы знатно.

Большого опыта общения с девушками у меня не было, ограничивался он лишь платным сексом, который я мог себе позволить очень не часто. А вот у Анфисы опыт имелся, причем весьма неплохой. Мы были словно звери и ничего не стеснялись.

Мой разум застелила приятная истома, а Анфиса была этому только рада, направляя меня и словно опытный пилот то увеличивая ход, то ослабляя.

Она ушла глубокой ночью, оставив меня без сил. Я лежал на кровати и глупо улыбался, пялясь в потолок. В голове было приятно пусто, тихо. Я не заметил, как заснул.

Проснулся от того, что в комнату кто-то вошел. Это был Нианзу. Он принес поднос с апельсиновым соком, кофе и ароматной сдобой. Не обращая на мою наготу, произнес:

— Максим, собирайся, нам надо ехать.

— Куда? — спросил я, поднимаясь и одеваясь.

Свет проникал сквозь огромные витражные окна, по ощущениям было часов семь, не позже. И зачем в такую рань вставать?

— Нам надо в город, — ответил Нианзу. — Разве отец не говорил вам?

Я припоминал, что Вяземский упоминал что-то насчет завтрашней поездки, но какой-то конкретики не было.

— Зачем в город? — спросил я, потягиваясь и зевая.

— Как зачем? К врачу конечно же! Вас необходимо показать госпоже Стахановой, в связи с вашим… к-хм, — Нианзу замялся, воровато огляделся по сторонам — не слушает ли кто? словно в моей комнате мог прятаться шпион. — В связи с вашим ранением.

Я сообразил, что истинная причина поездки — это полученный мной загадочный атрибут «Фаворит смерти». Эх, разобраться бы еще что это такое и с чем его едят.

Я быстр умылся, почистил зубы. На ходу выпил кофе, запихнул в себя булку, невольно предаваясь воспоминаниям о вчерашней ночи. Было стыдно. Не попасться бы на глаза Анфисе. Хотя, если подумать, чего мне стыдиться? Это она первая зашла ко мне.

Но кроме стыда было еще и приятное чувство удовлетворения. Все назревшее за долгое время напряжение было высвобождено, и я ощущал приятную пустоту и покой.

— Поехали, — сказал я слуге.

Отказаться, как я понял, не было возможности — рядом со мной, едва я вышел в коридор, тут же выросли словно бы из ниоткуда два двухметровых крепких охранника, — и я проследовал за Нианзу.

Мы сели в черную машину, марку которой я раньше никогда не видел. На задней стороне хромом было написано «Tsar», а спереди виднелась буква Т по форме напоминающая кошачий нос. Кожаный салон и отделка из красного дерева говорили о том, что стоит это авто не малых денег.

— Куда? — спросил динамик над нашими головами.

— К госпоже Стахановой, — ответил китаец и машина плавно поехала прочь из дома.

Любопытствую моему не было предела. Я тут же начал смотреть в окно, чтобы увидеть все, что только возможно.

Дом Вяземских снаружи представлял собой дворец. Территория вокруг под стать строению — зеленые до ряби в глаза газоны, ухоженные деревья, подстриженные до идеально ровных граней кустарники в форме живой изгороди, сдержано-белые цветы в мраморных клумбах в дальней части сада.

Машина подъехала к воротам — огромным кованным произведениям кузнечного искусства с буквой «V» на каждой створке, — и те мягко и бесшумно разъехались в разные стороны, пропуская нас.

Я продолжал зачарованно наблюдать пейзажи элитной жизни, как Нианзу спросил:

— Ты уже что-нибудь начинаешь чувствовать?

— Что? — не понял я вопроса.

Китаец долго подбирал нужные слова, прежде чем сказать.

— Твой атрибут уже как-то начинает проявляться?

Я пожал плечами.

— Я даже не знаю, что именно такое этот самый атрибут. А как он проявится — и подавно. Спать охота — это считается за симптом?

Китаец фыркнул. С благоговением произнес:

— Это особый Дар, Максим. Он даруется свыше — богом, или наследием рода, или иными силами, называй как хочешь. И только благодаря ему ты можешь видеть все это.

Китаец кивнул в окно, в котором проплывали экзотические деревья и богатые, похожие на музеи строения, отполированные до блеска гранитные бордюры и фонтаны.

— Только благодаря ему мы смогли сдержать Первый Натиск и создать Барьер.

Это я помнил из учебников, которые успел прочесть. Первый Натиск — это глобальный конфликт, случившийся триста лет назад, в результате которого был создан Барьер — магическое исполинское заграждение. Что-то вроде Великой китайской стены, растянувшееся от Алтайский гор до почти самого Кольского полуострова.

Правда причин Натиска я так и не смог найти — все ограничивалось размытыми и весьма туманными формулировками.

— И продолжаем держать страну от проникновения сил зла, — продолжал китаец, распаляясь. — Официально прошел уже Третий Натиск, но фактически их было гораздо больше. Мелкие местечковые конфликты и столкновения уже никто не считает — сбились со счета. Кланы стараются и держат оборону. Только благодаря их стараниям у нас здесь мир.

Это я тоже вспомнил из учебника истории. Есть школы, которые учат одаренных детей и развивают в них дар. В зависимости от того, в каком направлении его специализация, его отправляю в час Зова служить к Барьеру. Можно отслужить два года и вернуться на гражданскую службу, где тебя ждет карьера думского политика. Можно продолжить военное дело и стать каким-нибудь генералом, которому полагается удел и несколько сотен душ в придачу.

Видимо, к Стахановой затем и едем, чтобы она как можно подробнее сказала к чему можно отнести атрибут «Фаворит смерти» и куда направить силы, чтобы максимально продуктивно использовать дар.

Я вновь повернулся к окну и до самой клиники смотрел на улицы и дома, размышляя о разном.

* * *

Стаханова была женщиной лет под сорок. Правда идеально ухоженная кожа лица и безупречный макияж, едва уловимый, маскирующийся под естественный цвет, без крикливости, сильно ее молодили. И только небольшие морщинки вокруг кончиков глаз говорили о ее истинном возрасте. Была она жесткой — это чувствовалось в каждом ее движении, — словно была она покрыта сверху ледяной коркой.

Едва увидев меня, достала карточку, бегло ее осмотрела.

— Присаживайтесь, господин Вяземский, — произнесла она, без злобы и надменности, но так, чтобы сразу стало понятно — со мной играть не надо.

Я сел на стул. Нианзу что-то торопливо пробубнил Стахановой, я услышал только «вам должны были сообщить».

— Да, — кивнула та. — Вяземский старший мне