— Сэнсэй, вы не так поняли, это я их. — к моему удивлению, Акихико пытается выгородить меня — смотри-ка, быстро переобулся стукачок, стоило только вступить в его кружок по интересам.
— Сугимото прекрати, я вижу, что ты хороший и добрый мальчик, но не следует выгораживать виновника. — во время ответа учителя Акихико пожимает плечами, при этом глядя на меня и как бы говоря — прости, я сделал все, что мог. — Отправляйся в лазарет, а я пока вызову скорую и полицию, ты перешел черту, Серов.
«Хороший и добрый мальчик» — как мило, знал бы ты чем промышляет это светлое дитятко на досуге…
По пути из туалета мельком бросаю взгляд на зеркало, чтобы оценить свою физиономию. И, не удовлетворенный увиденным, пару раз пинаю подранков, пока отвлёкшийся сэнсэй неумело пытается прощупать пульс у беззубого.
— Сэнсэй, а у вас дети есть? — доносится обрывок фразы Акихико мне в спину. Дверь туалета закрывается, отрезая дальнейшие звуки — даже знать не хочу, чем закончится этот диалог. Нужно поскорее валить пока не стал свидетелем очередного преступления.
Самочувствие у меня терпимое, заметных побоев практически нет — так парочка синяков и ссадин на лице. Поэтому решаю лишний раз не светиться в лазарете, а отправляюсь прямиком на урок — еще одну лекцию, но уже от госпожи Аизавы, я точно не переживу.
На этот раз успеваю занять положенное место до конца перемены и тут же ловлю на себе взгляд серо-голубых глаз. Раттана с заметным удивлением рассматривает мое лицо.
— Туалетные хулиганы, школьные туалеты в Японии — опасное место. — объясняю я свое состояние. Та лишь понятливо кивает в ответ и погружается в собственные мысли, ее глаза при этом «стекленеют», а на симпатичном, смуглом личике отражается усердная работа мысли — кажется, я ее сломал.
Через пятнадцать минут с начала урока, в класс входит довольный Акихико. Во время извинений за нарушение учебной дисциплины он украдкой показывает мне большой палец — надеюсь из завтрашних новостей я внезапно не узнаю, что в мужском туалете средней школы Тосэн обнаружены шесть неопознанных трупов, утрамбованных по частям в туалетные бачки. Это было бы некстати.
С нетерпением ожидаю конца занятия, ведь после третьего урока наступает большая перемена, которая будет длиться целый час. За это время я планирую выжать максимум информации из Акихико. В туалете он пообещал мне, что приоткроет завесу таинства традиционных боевых искусств и это будоражит мое сознание. Не могу думать ни о чем другом, даже слова преподавателя каллиграфии пролетают мимо моих ушей, а ведь когда-то это был любимый предмет Тон-тона.
Как только урок заканчивается, я подрываюсь с места вместе со стулом и хватаю за шкирку Сугимото — вовремя, ибо кружок его поклонниц уже сужается вокруг нас, отрезая все пути к отступлению.
— Погнали Сугимото, я покажу, где ты сможешь купить свою любимую яойную мангу. — пока курицы в шоке и их ряды разобщены, утягиваю Акихико за собой, кажется, я знаю место, где нам никто не помешает.
— Хороший вид. — когда мы поднимаемся на крышу, Акихико сразу же подходит к краю, упираясь руками в заградительную сетку, а я в это время подпираю дверь на крышу прихваченным с собой стулом. — Отсюда даже видно место, где мы с тобой переродились.
— Свежий воздух на тебя плохо влияет, несешь какой-то бред.
— Это не бред… — шепчет он одними губами и уже громче, обращаясь ко мне. — Эй, Недзуми, что ты знаешь о Синки?
— Если бы я что-то знал о Ки, то не орал бы, как придурок, название твоей тупой банды. — во время моего ответа, он внимательно следит за моим лицом, прямо как тогда — в подвале.
— Нашей. — поправляет меня дотошный Акихико. — Нашей банды. Они-Баку — это ты и я, мы дополняем друг друга, как инь и янь.
— Может перейдем уже к Ки — часики тикают, так что за Синки такая?
— Синки, я сказал синки? Прости, оговорился, этот вид чертовски завораживает. — так я и поверил, что же скрывает от меня этот прохвост? — Ладно, начнем нашу вводную лекцию, если попроще, для кретинов вроде тебя, то Ки — это дерьмо. Конец лекции.
— Стоп, чего?! — не могу поверить своим ушам, он это сейчас серьёзно?
— Ага, ты не ослышался, виды Ки — это такие же отходы жизнедеятельности человека, как какашки, что ты ежедневно сливаешь в толчок. Просто тужиться, чтобы посрать ты уже умеешь, по крайней мере я на это надеюсь, а поднапрячься, чтобы выделять Ки нет — вот и вся разница. Да ты не расстраивайся, подавляющая часть населения мира живет с этим духовным запором и ничего, никто еще не умер…
— Но это же… — у меня просто нет слов.
— А ты чего ожидал? Умных словечек и тайн мироздания, ты че во мне великого мудреца увидАл? Как умею, так рассказываю, не нравится — вали давай и не мешай мне любоваться видом.
— Ладно. — тяжело вздыхаю я — это будет дооооолгий обеденный перерыв. — Так что там с дерьмом?
— Ты хотел сказать с Ки? — приподнимает Акихико одну из бровей, его голос полон наигранного осуждения. — Недзуми, прояви хоть немного уважения к нашим воинским традициям! Ведешь себя, как какой-то грязный гайдзин! — видит бог, я когда-нибудь прибью этого говнюка!
Около получаса я стоически превозмогаю, мне хочется свернуть шею этому горе-лектору, но должен признать, доносит информацию он весьма доступно. К концу этого импровизированного занятия у меня начинает вырисовываться хотя бы какое-то понимание природы загадочной Ки — она скорее походит на полноценный процесс дыхания, чем на банальное выделения отходов жизнедеятельности.
Существуют так называемые чакры или как их обозвал этот полудурок — сфинктеры, которые у обычного смертного закрыты и чтобы их приоткрыть человеку необходимо долго и упорно работать над своим внутренним Я: тренировать, структурировать и закалять. Причем делать это желательно с детского возраста, пока тело еще развивается и может подстроиться под открывшиеся чакры. Для этого и нужна та пресловутая философия, которой напичканы местные традиционные боевые искусства. Без подобной психологической накачки чакры так и останутся закупоренными и неразвитыми. Именно из чакр — этих энергетических ворот и исходит пресловутая Ки. А ее виды зависят от того из какой или каких чакр она выделяется.
Акихико поведал мне о восьми