— Черт побери, Джек, я пытаюсь делать это уже больше года, и ты по-прежнему ни черта не понимаешь! И как ты умудрился стать президентом?
Джек позволил своим глазам вспыхнуть в ответ на притворное оскорбление.
— Это дешёвый выпад, Арни. Я старательно изучаю все это дерьмо, и даже проклятые газеты говорят, что хорошо справляюсь с делом.
— Федеральный резервный банк блестяще справляется с экономикой, господин президент, однако это совсем не ваша заслуга. Но поскольку вы занимаете пост президента, вам ставят в заслугу все добрые дела, которые происходят, и это хорошо, только прошу вас помнить, что обвинять за все неудачи, которые могут произойти, будут тоже вас, господин президент. Эти неудачи обязательно когда-нибудь произойдут, запомните это, и вас неизбежно будут винить в них только потому, что вы президент, а граждане нашей страны думают, что вы можете заставить дождь орошать их цветы и солнце выйдет на безоблачное небо для их пикников, стоит вам только пожелать. Знаешь, Джек, — продолжал глава администрации, делая глоток прекрасного кофе, — мы все ещё не преодолели идею королей и королев. Очень многие действительно считают, что ты и впрямь обладаешь магической личной властью. В старину французские короли умели прикосновением излечивать золотуху, но это не спасло одного из них, которому снесли голову.
— У меня были всегда отличные оценки по истории. Ты меня не подловишь! Я помню беднягу Людовика XVI. Но ведь я не обладаю такой властью?
— Это правда. Джек, но правда никого не интересует. Так есть — и все тут. Примирись с этим.
Как мне нравятся такое уроки, подумал про себя Райан.
— О'кей, сегодня мы займёмся?..
— Социальным страхованием.
Глаза Райана приняли спокойное выражение.
— Я много читал об этом. Третья ступень американской политической жизни. Коснись её — и ты умрёшь.
В течение следующих тридцати минут они обсуждали эту тему, поругивая конгресс, пока наконец Джек не откинулся на спинку кресла со вздохом.
— Почему они не научатся, Арни?
— Чему им нужно учиться? — спросил Арни с усмешкой знатока внутренней политической жизни Вашингтона, одного из помазанников божьих. — Их избрали. Они все уже должны понимать это! Как иначе, по-твоему, они оказались здесь?
— Почему, чёрт возьми, я согласился остаться в этом проклятом месте? — задал риторический вопрос президент.
— Потому что у тебя был приступ совести и ты, осел, решил принести пользу своей стране, вот почему.
— Почему ты являешься единственным человеком, который может говорить со мной вот так?
— Кроме вице-президента? Потому что я твой учитель. Но вернёмся к сегодняшнему уроку. В этом году мы можем не касаться проблемы социального страхования. Она находится в неплохом финансовом положении и останется такой в течение последующих семи-девяти лет безо всякого вмешательства, а это означает, что ты можешь оставить её своему преемнику, пусть он занимается ею.
— Это неэтично, Арни, — огрызнулся Райан.
— Верно, — согласился глава администрации, — но это хорошее политическое решение и вполне достойно президента. Это называется «пусть спящие собаки спят».
— Ты не поступишь так, если будешь знать, что, как только они проснутся, сразу разорвут горло ребёнку.
— Джек, тебе действительно следовало бы родиться королём. И ты был бы хорошим правителем, — сказал Арни.
— Никто не в состоянии справиться с такой властью.
— Да, я знаю: «Власть развращает, но абсолютная власть так приятна». Так сказал подчинённый одного из твоих предшественников.
— И мерзавца не повесили за такие слова?
— Нам нужно поработать над вашим чувством юмора, господин президент. Это была шутка.
— Самая пугающая часть моей работы заключается в том, что я всё-таки вижу юмор в этом. Как бы то ни было, я уже поручил Джорджу Уинстону начать незаметное исследование того, что мы можем сделать для улучшения социального страхования. Незаметное исследование, тихий проект, я бы даже назвал его секретным — черным, для всех этот проект не существует.
— Джек, если у тебя есть слабая сторона как президента, то вот она. Ты слишком увлёкся проблемой секретности.
— Но если делать что-то вроде этого открыто, на тебя тут же обрушатся плохо информированные критики ещё до того, как ты сможешь чего-нибудь добиться, а пресса заползёт тебе в задницу, требуя информацию, которой у тебя ещё нет, а тогда они сами придумают что-то или обратятся к какому-нибудь невежде, и тот сочинит для них какое-то дерьмо, вот тогда нам придётся нести за это ответственность.
— Ты делаешь успехи, — с умным видом заметил Арни. — Именно так все работают в этом городе.
— Это не соответствует значению слова «работают» по любому известному мне определению.
— Мы находимся в Вашингтоне, в городе, где заседает правительство. В действительности ничто не может эффективно функционировать в этом городе. Средний гражданин будет до смерти напуган, если вдруг правительство начнёт работать должным образом.
— А что, если я просто возьму и уйду в отставку? — спросил Джек, глядя в потолок. — Если я не в состоянии заставить весь этот бардак начать работать, тогда почему я, чёрт возьми, оказался здесь?
— Ты оказался здесь, потому что какой-то пилот японского «Боинга-747» решил прорваться на праздник, проходивший в палате представителей пятнадцать месяцев назад.
— Пожалуй, Арни, но я всё равно чувствую себя проклятым мошенником.
— Ну что ж, по моим старым стандартам ты и есть мошенник, Джек.
Райан поднял голову.
— Старым стандартам?
— Даже когда Боб Фаулер занял губернаторский кабинет в Огайо, Джек, даже он не пытался вести честную игру так отчаянно, как ты, и система тоже проглотила Боба. Ты ещё не поддался ей, и это мне нравится в тебе. Более конкретно, именно поэтому Джо Ситизен[11] любит тебя. Им может не нравиться твоя позиция, но все знают, что ты стараешься изо всех сил, и они уверены, что ты не подвержен коррупции. Ты действительно не подвержен ей. А теперь вернёмся к социальному страхованию.
— Я сказал Джорджу, чтобы он собрал небольшую группу, взял с них клятву о неразглашении, поручил им обдумать рекомендации — больше чем одну, — и по крайней мере один из них должен находиться полностью вне её пределов.
— Кого поставили во главе группы?
— Марка Ганта, технического специалиста Джорджа.
Глава администрации Белого дома на мгновение задумался.
— Это хорошо, что ты хранишь эту группу в секрете. На Холме[12] его не любят, считают самоуверенным умником.
— А они не такие? — спросил «Фехтовальщик».
— Ты наивный человек, Джек. Ты старался, чтобы в состав конгресса вошли люди, далёкие от политики. Нужно сказать, что ты наполовину добился успеха. Многие из них