— Он может быть упрямым и настойчивым, когда это необходимо, — заметил Джон, глядя на своего напарника, который скоро станет и его зятем. От этой мысли ему нередко становилось не по себе. Затем он увидел выражение глаз своей дочери, и по спине у него пробежал холодок. Проклятье.
— Это верно, — согласился Чавез.
* * *
От жара софитов лицо Райана вспотело под слоем макияжа, и он едва удержался, чтобы не почесать место, которое зудело особенно сильно. Усилием воли он заставил себя не двигаться, но у него начали подёргиваться мышцы на лице, и оставалось только надеяться, что для телевизионной камеры эти мелкие судороги останутся незаметными.
— Боюсь, что не могу сказать, Барри, — произнёс он, крепко сжимая руки. — Сейчас слишком рано давать определённые ответы на многие вопросы такого рода. Когда у нас появится возможность сказать что-то определённое, мы немедленно сделаем это. А пока приходится воздержаться от ответов.
— Вам предстоит тяжёлый день, — сочувственно произнёс корреспондент Си-эн-эн.
— Барри, всем нам будет нелегко.
— Спасибо, господин президент. — Корреспондент подождал, пока выключатся камеры и он услышит команду из штаб-квартиры компании в Атланте, прежде чем заговорить снова.
— Хорошее интервью. Ещё раз спасибо.
В зал вошёл ван Дамм, по пути оттолкнув Андреа Прайс. Мало кто решился бы прикоснуться к агенту Секретной службы без серьёзных и неприятных последствий, не говоря уже о том, чтобы ворваться в зал и оттолкнуть при этом руководителя личной охраны президента, но к Арни это не относилось.
— Очень хорошо. Веди себя так же и дальше. Отвечай на вопросы. Пусть твои ответы будут короткими.
Затем к Райану подошла миссис Эббот и поправила грим. Одной рукой она мягко коснулась его лба, а другой выровняла маленькой щёткой причёску. Даже перед выпускным вечером в средней школе… — как её звали? Джек задал себе вопрос, не относящийся к делу, — ни он сам и ни кто другой не занимался так старательно его жёсткими чёрными волосами. При иных обстоятельствах он мог бы засмеяться.
Корреспондент Си-би-эс была женщиной лет за тридцать и являла собой наглядное доказательство того, что красота и ум не исключают друг друга.
— Господин президент, что осталось от правительства? — спросила она после первых малозначащих вопросов.
— Мария, — Райану сказали, что он должен обращаться к каждому корреспонденту по имени; он не знал почему, но это казалось достаточно разумным, — несмотря на то что последние двенадцать часов были страшными для всех нас, мне хотелось бы напомнить вам о речи, произнесённой президентом Дарлингом несколько недель назад: Америка остаётся Америкой. Все федеральные ведомства действуют уже сегодня под руководством заместителей и…
— Но Вашингтон…
— Из соображений общественной безопасности принято решение ограничить движение по Вашингтону, это верно, однако…
Она снова прервала его, не от бестактности, а от того, что у неё было всего четыре минуты и ей хотелось использовать их как можно продуктивнее.
— Войска на улицах..?
— Мария, этой ночью труднее всех пришлось полиции и пожарной охране. Они работали всю ночь — всю долгую холодную ночь. Мы обратились к подразделениям Национальной гвардии округа Колумбия, и они временно пришли на помощь гражданским ведомствам. Такое случается и после ураганов, торнадо и других стихийных бедствий. По сути дела Национальная гвардия выполняет муниципальные функции. ФБР работает рука об руку с мэром Вашингтона, стараясь побыстрее справиться с последствиями катастрофы.
Это было самое продолжительное заявление Райана, сделанное этим утром, и он с трудом договорил до конца, настолько напряжённым чувствовал себя. В этот момент Джек заметил, что стискивает руки с такой силой, что у него побелели пальцы, и ему пришлось заставить себя расслабить их.
* * *
— Посмотрите на его руки, — заметила премьер-министр. — Что нам известно об этом Райане?
Руководитель её разведывательной службы держал на коленях папку, содержание которой он уже помнил наизусть, поскольку смог позволить себе потратить целый рабочий день на знакомство с биографией нового главы государства.
— Он — кадровый офицер разведки. Вы ведь знаете о перестрелке в Лондоне, и о происшедшем позднее в Соединённых Штатах инциденте несколько лет назад…
— Ах да, — заметила она, делая глоток чая и отбрасывая как несущественную эту часть прошлого нового президента. — Выходит, он всего лишь бывший шпион…
— Да, но о нём хорошо отзываются. Наши русские друзья очень высокого мнения о Райане. Такой же точки зрения придерживается и «Сенчури хаус»[5], — сказал генерал, воспитанный в лучших британских традициях. Подобно своему премьер-министру, он получил образование в Оксфорде, а затем уже закончил военную академию в Сэндхерсте. — Блестящий интеллект. Есть все основания считать, что Райан, занимая должность советника по национальной безопасности у президента Дарлинга, сыграл важную роль в руководстве действиями американских вооружённых сил против Японии…
— И против нас? — спросила премьер-министр, не отрывая взгляда от экрана. Как удобно пользоваться спутниковым телевидением — а у всех главных американских телекомпаний теперь есть своя спутниковая связь. Сейчас не нужно тратить целые сутки и лететь на самолёте, чтобы увидеть главу враждебного государства — причём в напряжённой обстановке. Теперь она видела, как он ведёт себя, когда находится в трудном положении, могла оценить его способность справиться с подобной ситуацией. Независимо от того, служил он в разведке или нет, сейчас этот Райан явно чувствует себя не в своей тарелке. Ну что ж, у каждого свои слабые места.
— Несомненно, господин премьер-министр.
— Он совсем не такой грозный противник, как гласит ваша информация, — сказала она своему советнику. Действительно, новый американский президент явно нервничал, не был уверен в себе… несомненно, его не следует переоценивать.
* * *
— Когда вы сможете более подробно рассказать нам о случившемся? — спросила Мария.
— Сейчас мне трудно ответить на этот вопрос. Прошло слишком мало времени. Есть вещи, занимаясь которыми не следует торопиться, — заметил Райан.
Он смутно чувствовал, что потерял контроль над ходом интервью, каким бы коротким оно не было, и не мог понять почему. Ему не пришло в голову, что телерепортёры выстроились у дверей зала Рузвельта, подобно покупателям у прилавка в магазине, что каждый из них хотел спросить его о чём-то новом — после пары первых вопросов — и что все они стремились к тому, чтобы произвести впечатление, но не на нового президента, а на телезрителей, на невидимые массы людей, скрывающихся за телевизионными камерами, которые смотрели передачи утренних новостей, — корреспонденты всячески старались укрепить свой имидж в их глазах. Независимо