Микус попытался сделать шаг, но не смог, и Алиизса вскоре поняла, почему.
То, что осталось от синеватого, толстого и плотного тела хобгоблина-полудракона, объединилось с телом ангела, слилось с ним.
Это напомнило Алиизсе кентавра, но с телом дракона, а не лошади.
Искаженное существо, которое было Микусом и Мишиком одновременно, сделало вперед еще шаг, отчаянно пытаясь двигать человеческими и драконьими ногами согласованно. И завертелось на месте, когда Микус стал рассматривать себя, разинув рот и вытаращив глаза. Две пары крыльев, одни голубоватые и кожистые, другие покрытые чистыми белыми перьями, хлопали по бокам. Они то плотно прижимались к чудовищному телу, то, распахнувшись, взмахивали словно веера, подобно крыльям бабочки.
«О боги!» — подумала Алиизса и съежилась. Ей снова стало плохо.
— Что случилось? — спросил Микус слабым, еле слышным голосом.
— Я не знаю, — всхлипнув, призналась Алиизса, немного придя в себя. Она неотрывно смотрела на каменный пол, боясь глянуть на гротескную тварь, которой стали оба существа.
Когда Микус зарычал, требуя ответа, она отшатнулась, отступая к Засиану, с ужасом уставившегося на мерзкое создание. Но, преодолев страх, полудемон снова подняла взгляд на изуродованного ангела.
Микус смотрел на них и на Торана. Его лихорадочно блестевшие глаза расширились: видимо, он все вспомнил.
— Предательница! — взревел он. — Ты обманула меня, привела в ловушку! Вы заколдовали меня!
— Нет! — закричала Алиизса, мотнув головой. — Это сделала Шар! Она собирается убить Мистру.
Ее голос затих. «Я пыталась остановить вас, — мысленно повторяла она. — Я пыталась остановить всех вас!»
Вопль вырвался из горла ангела: жуткий, безнадежный звук. Он потряс Алиизсу, заставил ее съежиться и зажать руками уши. Микус, с безумным выражением лица, глубоко, судорожно вдохнул, прежде чем закричать снова, еще громче, чем раньше. Руки, все четыре, махали поочередно и хватались за боевой топор Мишика. Казалось, искаженный ангел не мог решить, какие конечности использовать.
Отвратительное создание встало на задние лапы и воздело топор. Последний крик издал Микус: пронзительный крик ярости и отчаяния. И в то же время голова Мишика издала восторженный рык. Затем оно слаженно набросилось на Алиизсу.
Алю отчаянным усилием воли заставила слушаться свои подгибающиеся ноги. Из последних сил она метнулась прочь. Засиан бросился в противоположную сторону.
Боевой топор пролетел мимо и с пронзительным звоном ударился о каменный пол. Алиизса укрылась за колонной, добравшись до нее уже на четвереньках. Она слышала шаги Микуса — они раздавались всё ближе.
— Я отправлю тебя обратно в адский огонь, демоница! — рычал искаженный ангел. — Я изрублю тебя на тысячу, тысячу кусков!
Алиизса вжалась в колонну. Мерзкая тварь, которая одновременно была Микусом и Мишиком, приближалась. Глаза хобгоблина сверкали от ненасытного голода, слюна текла изо рта, челюсти лязгали, но голова молчала. Микус, напротив, не стеснялся в выражении своих чувств. Он смотрел с ненавистью, вздымая боевой топор. И с каждым шагом все лучше контролировал уродливое тело.
Трясясь от страха самым позорным образом, Засиан сжался за другим столбом, изредка осмеливаясь бросать взгляды на чудовище — и тогда на лице жреца проступало выражение ужаса и отвращения.
— Микус, погоди! — выдала себя Алиизса. — Прекрати. Позволь мне найти способ помочь тебе.
Изуродованный ангел зарычал и кинулся к ней. Боевой топор взвился над головой алю — и рухнул вниз.
По широкой дуге.
Алиизса успела пригнуться, и дуновение ветра от пролетевшего лезвия коснулось ее кожи. Демоница бросилась прочь, а ее сапоги так скользили по каменному полу…
Микус последовал за ней.
Алю бегала вокруг мраморного столба, удирая от обезумевшего ангела. Ей вновь удалось увернуться, и боевой топор вонзился в твердый камень. Сила этого удара заставила вздрогнуть пол.
Полудемон снова бросилась бежать, но искаженный ангел разгадал ее нехитрый маневр и развернулся. И лягнул Алиизсу прямо в челюсть.
Алю замычала от боли: удар припечатал ее головой прямо о колонну. Перед глазами поплыли круги, и Алиизса, упав навзничь, растянулась на полу.
Она не могла вздохнуть. Она лежала, тщетно хватая воздух ртом и глядя, как Микус бежит на нее.
Он вскинул боевой топор так высоко, как только смог, а потом обрушил его вниз.
* * *Эйрвин проснулась в панике. Встрепенулась в полумраке, ничего не понимая, и лишь спустя несколько секунд осознала, что это — лишь сон.
Она у себя, в ее доме. Скоро рассвет.
Ангел моргнула и, сев на постели, огляделась. В обстановке ничего не изменилось, но в душе нарастало беспокойство. Ей казалось, что она ощутила какой-то подземный толчок, расслышала эхо какого-то страшного грохота.
«Этого не должно быть, — встревожено подумала она. — Здесь такого не бывает».
Толчки, если они и были, утихли. Ангел сидела в предрассветной тишине спальни.
Она закрыла глаза и попыталась вспомнить сон. Напрасно! Он рассеялся, но беспокойство не утихало. Кошмары будили ее третий раз за ночь — ужасную ночь, однако она не могла вспомнить ни одного сна.
Эйрвин встала и оделась. Отчего тряслась земля? Этот вопрос не покидал ее. «Или я старею и становлюсь немощной, или приближается что-то действительно ужасное, — решила она. — И нет ничего хорошего в том, что я этого не знаю».
Ангел принялась готовить завтрак, хотя нуждалась в еде не более чем в сне. Просто способ провести время.
Она ожидала, что кулинарные заботы прогонят мучительное чувство страха — так же, как и в предыдущие два дня — но этого не случилось. В конце концов, ангел, раздумав есть, вышла во двор.
Утро обещало быть хорошим, как всегда на рассвете в Доме Триады. Солнце поднималось над горизонтом, окрашивая облака розово-оранжевыми тонами. Ангел представила себя летящей там, в этих утренних облаках, скользящей в воздухе на белых крыльях. Она закрыла глаза и почти ощутила полет… увы! лишь фантазия. Она могла сейчас летать не больше, чем остановить движение солнца.
Эйрвин открыла глаза и в который раз окинула взглядом место своей ссылки.
Ее дом, простое белое здание из двух комнат, стоял среди деревьев на небольшой поляне. В разломе скалы бил родник, изливаясь в бассейн посреди поляны. Холодный ручей тек оттуда в самую гущу ежевики, обозначавшей границу этого места. Хотя ангел не видела ничего, кроме зарослей, она знала: там заканчивается ее крошечный мир. Так сделали создатели ее тюрьмы.
Эйрвин вспомнила тот день, когда архонты Тира привели ее на крошечный каменный островок в сопровождении Вирина, солара, уполномоченного судом Высшего Совета доставить преступницу в ее личное чистилище. Таково было наказание за безрассудную преданность богу — провести целую вечность далеко-далеко от Целестии, великой горы богов. Эйрвин останется здесь, невзирая ни