Однако моя решимость окончить старшую школу вовсе не мешала мне время от времени прогуливать занятия. В один из октябрьских дней мы с Ларри отправились в Итаку, расположенную в сорока пяти минутах езды по шоссе 13. Итака – университетский город, со своими космополитическими ресторанами и деловой частью. Влияние хиппи здесь ощущалось значительно сильнее, чем в Элмайре. После лета, проведенного в Хианнисе, мы с Ларри безошибочно узнавали классный магазин, стоило нам его заметить, а прямо перед нами на одном пространстве находились магазин кожаных изделий (The Beginning), хэдшоп, или кальянный магазин, и бутик одежды. Даже в Хианнисе не было хэдшопа! Сигаретная бумага, благовония – у студентов в Итаке был хороший выбор! Мы зашли в бутик и поразились разнообразию джинсов-колоколов. Я купил одну пару летом и считал их сокровищем; таковыми они и были. Здесь же представлены десятки моделей.
Мы с Ларри уставились на джинсы.
– Там, откуда мы приехали, нет ничего подобного, – сказал я.
– А откуда вы? – спросил менеджер за прилавком.
– Из Элмайры. Это пустырь. Нет ничего, что можно носить, – ответил Ларри. – Почему вы не открываете магазин в Элмайре? Такого магазина, как этот, там нет.
Менеджер не собирался расширяться. Он осмотрел нас и сказал: «Ребята, вы должны открыть его».
Да, верно.
Джонатан Аллен был нашим третьим «мушкетером из Элмайры». Я был Гиппопотамом, Ларри – Шпинделем, а Джон, поскольку всегда отмалчивался, получил прозвище Болтун. На следующий день, когда мы гуляли после школы, Ларри сказал:
– Ребята, почему бы нам не открыть магазин?
Это было в духе персонажей Микки Руни[26].
– Давайте устроим это шоу!
У меня не было такой уверенности.
– Как мы это сделаем? – спросил я.
Ларри работал в обувном магазине своего отца, The Bootery, в торговом центре.
– Думаю, там есть подвал, который мы могли бы взять в аренду, – сказал он.
– По-твоему, сколько это будет стоить?
– Не знаю. Давайте спросим у хозяина.
Помещение было просторное. Четыреста шестьдесят пять квадратных метров. Низкий потолок. Оно находилось под землей, и попасть туда можно только со стоянки в задней части торгового центра. Там было темно, и, вероятно, не подметали и не красили стены лет десять. Хозяин, г-н Эдельман, предложил нам очень хорошую сделку: пятьдесят долларов в месяц, с нулевой безопасностью. В 1969 году, на День Благодарения, мы его сняли.
Мы начали красить помещение в черный цвет, но четыреста шестьдесят пять квадратных метров – это слишком большая поверхность для покраски, поэтому мы повесили на проволоку джутовые мешки и отделили часть торговой площади, включая место для примерки. Мы еще не закончили работу, когда пришло время отправиться домой на обед в честь Дня Благодарения.
Я пришел, весь перепачканный краской. У нас гостили тетя Энни и дядя Билл, и я знал, что меня обсуждали. Тетя Энни – идеальная маленькая ирландская католичка, причесанная волосок к волоску, с безупречно ухоженными ногтями и макияжем, и в чулках. Наша собственная образцовая мамочка Джун Кливер. Я любил и уважал тетю Энни и вовсе не хотел предстать перед ней с грязью под ногтями, но выглядел я именно так – длинноволосый парень с перепачканными черной краской лицом, руками и ушами. Они, должно быть, подумали: «Что стряслось с нашим милым племянником Томми?»
– Я открываю магазин! – сообщил я семье.
– Какой? – спросила моя мать.
– Типа хэдшопа, – ответил я ей.
– Что такое хэдшоп?
– Там продают благовония, свечи и одежду хиппи, – подхватила одна из моих сестер.
– О, как мило, Томми! – произнесла моя мама.
– Ты не можешь начать свой бизнес без каких-либо знаний о розничной торговле, – сказал мой отец. – У тебя ничего не получится.
Не «какая замечательная идея, думаю, ты поступаешь разумно». Не «считаю, это здорово, что ты работаешь и пытаешься заработать». Мое заявление не слишком обрадовало отца. Он хотел, чтобы я поступил в колледж и получил степень, и не желал слушать про магазин, который я собрался открыть. Даже если бы я сказал ему, что намереваюсь попасть в космическую капсулу и отправиться на Луну с Нилом Армстронгом, то и тогда он посмотрел бы на меня холодно и произнес: «Ты такой неудачник». После стольких лет его презрения я предполагал подобную реакцию и был подготовлен к ней, но это не ослабило укола обиды. Теперь я это понимаю вроде бы. Но тогда мне действительно нужно было его одобрение.
После обеда мы с Ларри и Джоном снова собрались в магазине и закончили покраску. Потом пошли в кофейню, чтобы выработать стратегию бизнеса. Мы собирались открыться через неделю, первого декабря, но прежде нам надо было раздобыть товары для продажи.
Мы позвонили нашему боссу в магазине Sunflower и на следующий день отправились на Кейп-Код, чтобы приобрести кое-что из его остатков бижутерии. На обратном пути заехали в Итаку и купили двадцать пар джинсов-колоколов. Мы подготовились. Магазин открылся в субботу. Про нас уже говорили, как о парнях, которые изменились после возвращения из Кейп-Кода. Когда мы сказали своим друзьям, что открываем магазин, они все зашли посмотреть, что из этого вышло.
Мы назвали свой магазин People’s Place – «Место для людей».
Джон Аллен молча сидел у двери, с коробкой из-под сигар для сбора денежной выручки – это было задолго до того, как у кого-либо из моих знакомых появилась кредитная карта, – и все товары были проданы. Каждый отдельный предмет. Нашим друзьям очень понравилось! Мы отчаянно нуждались в пополнении запасов. Теперь у нас имелось двести долларов. Где нам раздобыть джинсы-колокола?
В Нью-Йорке!
Спустя два дня мы с Ларри сели в его автомобиль и совершили поездку, занявшую четыре с половиной часа.
У меня с Нью-Йорком связана одна история. Когда мне было пятнадцать, мы с группой ребят арендовали на выходные автобус транспортной компании «Грейхаунд». Наши родители отправляли нас в поездку пугающими фразами: «Будьте осторожны! Там похищают детей! Там есть убийцы!»
Улицы кипели энергией, исходившей от движущегося транспорта, пешеходов, магазинов. Вы могли чувствовать запах хот-догов и квашеной капусты на тележках разносчиков, а также запах гари от подземки, который распространялся через вентиляционные решетки на тротуаре. Мы прошли пешком до Таймс-сквер и увидели на улице сутенеров, рекламные плакаты варьете со стриптизом, названия бурлескных фильмов на неоновой рекламе с бегущей строкой. Никогда прежде не испытывал ничего подобного! Я старался сохранять невозмутимость, но был по-настоящему напуган.
Мы оказались в квартале Гринвич-Виллидж, или «Деревне», на Бликер-стрит. И увидели битников – ребят в беретах, сидевших на тротуаре, которые играли на барабанах бонго. Не знаю, что они там курили, но пахло как-то странно. Мы сидели в открытых кафе и были в восторге от происходящего.
Через год мы снова посетили этот город. Мать моего друга Ларри родом из Бруклина, так что его семья регулярно ездила туда и обратно, и его старшая сестра Линн подсказала нам, куда нужно зайти. В нашем понимании она была суперпродвинутой, и она взяла нас под свое крыло, даже позволила нам спать на ее диване.
Старший брат Джона Шинглера, искушенный Роб, жил на Манхэттене, на пересечении Второй авеню и 84-й улицы, и нам хотелось потусоваться с ним, потому что он олицетворял собой то, что может случиться с нами, если когда-нибудь выберемся из Элмайры. В то время как Джон отращивал козлиную бородку, а Ларри носил очки в проволочной оправе и бакенбарды в стиле Джона Леннона, у меня все еще сохранялись детские черты лица.
– Роб, пойдем потусим, – сказал его младший брат.
Роб