На лице Моргана появилось выражение раскаяния.
– Я понятия не имел, – сказал он, – что вы принадлежите к семье мистера Джонсона. Вы понимаете, о чем я, сэр? Собака не ест собаку!
Это была еще одна фраза, которую Меллерби полностью понял. Семьей мистера Джонсона называют друг друга мошенники по всему миру, и его посетитель считал само собой разумеющимся, что он принадлежит к ней.
– Собака не ест собаку, – повторил Блэк и оглядел роскошную комнату.
«У этого молодого человека, – сказал он себе, – были виды на мое серебро, а?»
– Точно так же, – продолжил он, – мы понимаем друг друга. Тем не менее, я негодую на ваше заявление о том, что я являюсь другом мистера Джонсона. Вы делаете ошибку. Я не жулик. Возможно, вы слышали, как мое имя произносили с определенным значением. Они зовут меня Меллерби Блэк. Но мое настоящее имя – Меллерби. Я не против того, чтобы вы это узнали. И чтобы это узнал кто-то еще. Почему я должен быть против? Имя Блэк – это ярлык, только ярлык. Я добавил его к своей фамилии в настроении едкой иронии. Я назвал себя именем, которое дали мне мои враги. Вы знаете, что такое «черный»? Шантаж – вот что это такое. Один из этих газетчиков – негодяй, который называет себя «Бдительным» – уже некоторое время копает под меня. Я знаю это, но почему это должно меня волновать? Он может назвать меня шантажистом, но разве я шантажист? Не в этой жизни. Я разбираюсь в жизни. Знание – сила, и, обладая значительными знаниями, я обладаю значительной силой. Я разбираюсь в жизни, и поэтому люди добры ко мне.
Он заколебался, глядя в глаза собеседника.
– Вы понимаете, что я вам доверяю.
– Вы не рискуете, – спросил Морган, – говоря так со мной?
Блэк кивнул.
– Конечно, но я во многом полагаюсь на свои знания о человеческой природе. Я не уверен, что мне следует выносить на всеобщее обозрение те факты, которые я только что изложил вам, но если вы решите предать меня, пострадаете вы, а не я. Помните об этом, мой юный друг, – продолжил он, внезапно изменив тон. – Все время, когда вы имеете дело со мной, я держу вас, – он сжал кулак, – вот так.
С этими словами Меллерби поднялся со стула. Странная беседа, видимо, закончилась.
– Вы хотели бы, – предложил он, – присоединиться к моей жене? Она, полагаю, ждет вас в гостиной.
Когда двое мужчин пересекли зал, к входной двери прошел полковник Энерли в сопровождении слуги. Он обернулся с жестом прощания.
– Спокойной ночи, Блэк, спокойной ночи, мистер Морган!
И он исчез.
Что-то говорило Чарльзу, что этот отъезд Энерли был знаменательным, что у него будет повод вспомнить это. И позже он действительно вспомнил об этом моменте.
Инспектор Бэтсвинг
Меллерби Блэк поднялся на второй этаж и вошел в небольшую комнату, отделанную под кабинет. Большой камин, кожаные кресла, пепельницы, тантал, запах хорошего табака, способствующий атмосфере комфорта… Но Меллерби не заметил ничего из этого. Он даже не включил электрический свет. В мягком свете камина он пересек комнату и подошел к панелям на ее дальней стене.
Панели откидывались на петлях, как дверь, а за ними был обнаружена зеленая эмалированная передняя стенка огромного сейфа с кодовым замком. Блэк развернул циферблаты, и тяжелая стальная конструкция на смазанных маслом петлях, в свою очередь, тоже открылась.
Он вошел в сейф и закрыл за собой его дверь, которая, как оказалось, была входом в другую комнату. В этой внутренней комнате не было тех удобств, которые он только что оставил. От пола до потолка с каждой стороны возвышались ряды стеллажей, каждый дюйм на которых был занят книжными папками. Файлы были помечены сериями «от A до Z», «от A1 до Z1» и так далее. Кроме того, в комнате были один стол, один стул и телефон. И ничего больше. Там не было ни окон, ни камина. Только электрический радиатор, вентилятор и подвесная лампа, которая висела над столом, обеспечивали освещение, обогрев и вентиляцию.
Меллерби сел за стол, взял трубку телефона и продиктовал телефонистке номер.
– Это вы, Доннетти? – спросил он, когда его соединили. – Я хочу, чтобы вы рассмотрели для меня одно дело. Готовы? Да? Фамилия – Морган. Христианские имена – Чарльз Джордж Крэнлиам Бакингем Джайлс. Адрес – пять-А, Мекленбургская площадь, квартира на третьем этаже. Небольшой частный доход, нет занятий. Был в заключении. Сейчас девять пятнадцать. Дайте мне ваш отчет, если возможно, через час. Что? Полиция? Инспектор Бэтсвинг, вы говорите? Чего он хотел? Он что-нибудь знает? Дайте мне отчет о нем, пожалуйста, одновременно с первым отчетом.
Он повесил трубку и вернулся в гостиную вовремя, чтобы попрощаться с Морганом. Молодой человек, завязавший знакомство с мистером и миссис Меллерби Блэк в своих собственных целях, решил, что лучше уйти, пока его пребывание у них в гостях не слишком затянулось.
По правде говоря, его предосторожность оказалась ненужной. Для Аделы Блэк он был новым опытом. За его небрежным дурачеством она обнаружила бесстрашную личность, и этот факт разбудил ее любопытство. Именно эту личность она хотела изучить, но Чарльз отказался раскрыть ее. Она бы продолжила общение с ним, хотя и неизвестно, насколько долго. Но, как уже было сказано, Морган был благоразумным человеком и предпочел откланяться, пока у него была некоторая надежда на новое приглашение. И ему не нужно было беспокоиться на этот счет, поскольку и миссис Блэк, и ее муж по разным причинам выразили желание увидеть его снова. Выйдя из синей двери, он пообещал прийти на обед на следующий день.
Возможно, Меллерби Блэк не заметил свет триумфа в его глазах.
Чарльз успел пройти совсем не много, прежде чем услышал позади себя шаги, и когда он обернулся, к нему обратился широкоплечий человек, который, несмотря на тепло и великолепие ночи, носил пыльную шляпу-котелок и нес зонтик.
– Простите, сэр, – сказал этот человек, – можно вас на пару слов?
Морган улыбнулся и сунул руки в карманы своей потрепанной куртки.
– Вы знаете, – сказал он легкомысленно, – это очень мило. Я полностью к вашим услугам. Какую пару слов вы хотели бы?
Человек в котелке решил разозлиться на это.
– Ну а теперь, – объяснил он, – теперь мы знаем то, что знаем!
Чарльз возобновил свое паломничество в никуда, а его собеседник зашагал рядом с ним.
– Там, – сказал Морган, – вы обслюнявили нагрудник. Я последний, кому следовало бы отрицать это. У вас есть еще что-нибудь подобное?
Незнакомец положил ладонь на его