В момент, когда Юнни блаженно заснула, сторож сделал шаг вперед, мгновенно попадая в тусклое, но все-таки освещение. Лица его было не разглядеть — на случай стрельбы ранить голову не представлялось возможным — но прорезь для глаз обнажала два цепких угля, что сейчас неотступно сверлили спящую гостью.
Он размышлял о ведьмах. За свою жизнь повидал их вдоволь и почти мгновенно определял способности и слабые стороны студенток. В отличие от взрослых особей, первокурсницы не успевали покрыться защитной броней: все их чувства и мысли были как на ладони. В какой-то момент, он и сам не помнил когда, сторож осознал, что все одаренные студентки делятся на “ушастых” и “глазастых”. Из первых получались отличные воительницы и охотницы. Они слышали дыхание леса, переливы рек и мысли живых существ. Кто в переносном смысле, а кто и по-настоящему. Вторые находили свое призвание в зельеварении и поиске. Внимательные и педантичные. Не приведи боже с такой повздорить. Любую мелочь извернет в свою пользу.
В том, что на диване лежит одна из таких одаренных, он не сомневался. Выдержать в таком одеянии почти полчаса и даже не лишиться пальцев — большой потенциал. Остался один вопрос: какой?
Она перевернулась, и кошки посыпались тучным буханьем. Юнни вскочила, озираясь по сторонам, и защебетала что-то вроде “простите”. Южный диалект в его доме звучал забавно, и сторож неожиданно для себя улыбнулся.
“Глазастая”, — решил он и вышел из своего укрытия.
— О, — смутилась Юнни, — спасибо, что приютили. И за шубу. И…
Он молча протянул ей записку и ключ. Юнни погрузилась в чтение, а сторож при этом вернулся к своему столу. Кошки последовали за хозяином и плавно расположились по полкам позади него.
— Еще раз спасибо, — оторвалась она от записки. — Мне уже пора. Тут написано, что я могу взять шубу, — она помолчала, ожидая ответа. Зря. — Я верну.
Надела на себя этот огромный кусок меха, прихватила чемодан и вышла из сторожки.
— До свидания, — донеслось из-за двери.
— Надеюсь, — еле слышно ответил сторож.
1.3
Он и не заметил, как пронеслась неделя. Узнал об этом, только — когда светящаяся от радости Юнни о том оповестила.
— Должно быть, это странно, что я уезжаю на выходные домой. Мне все-таки дальше всех добираться.
Неизвестно, чего она ждала, но методично делала паузы после каждой реплики.
— Вот и шубу вам верну, — она положила мех на диван, и толпа кошек тут же потянулась к мягкому и морозному покрывалу. — Знаете, мне дали дубленку, — Юнни показала на хорошенькую зимнюю форму. — В счет стипендии. Теперь не отверчусь. Завалю хоть один зачет и буду заперта в корпусе, банально из-за невозможности ходить по улице. А девочки сказали, что через месяц-полтора в ней будет жарко и нужно будет купить шерстяное пальто. Кажется, я разорена, — так звонко рассмеялась, что даже кошки приподняли головы от неожиданности. — Ну что ж… Я побегу. Я тепло одета, могу подождать на платформе.
Сторож взял со стола тонкую указку и ткнул в расписание.
— Демоническая сила! Но у меня в комнате висит совсем другой график.
Он повел указку чуть выше.
— Весеннее расписание. А то зимнее? Теперь ясно. Значит, у меня… Сколько у меня времени? Так. Получается около сорока минут. Не так уж и много. — Юнни расплылась в улыбке и стала расстегивать дубленку. — Тогда подожду с вами. Вы ведь не против?
Как будто он мог быть против. Сторож, как и заведено, ничего не ответил, а просто наблюдал, как она добралась до кошек и стала их тискать. Те тоже были не против. Еще бы.
— Кстати, сколько их у вас? Сегодня как будто больше. А может, я тогда спросонья не всех разглядела. Ой, знаете, у меня же есть кексы!
Она вскочила и достала из сумки бумажный пакет, от которого по комнате разлетелся запах свежей выпечки.
— Давайте, я вас угощу. Может, потом чаю попьете или еще чего. Я понимаю, сейчас неудобно, придется ведь снять эту штуку с головы.
Юнни положила на стол салфетку и пару кексов.
— Черничные. В местной кладовой я нашла только эти ягоды. Хотя, возможно, просто не сориентировалась, и там есть еще какие-нибудь дары леса. Понимаете, у нас ведь такое не растет. Решила племяшек порадовать. Бабушка наверняка пробовала. Когда-то она активно путешествовала.
Она достала еще один и откусила немного. Пудра осыпалась, и Юнни по-детски облизала пальцы.
— Я домой как раз к бабушке еду. Ваша академия всем хороша, но предмета по южным заговорам нет. Конечно, провинциально и не слишком мощно, но все-таки культура. Я, знаете, так просто от своей культуры отступать не собираюсь, — она откусила еще немного. — Вот и думаю, а что, если на неделе здесь, а на выходных дома поучиться. Много, конечно, времени в дороге теряется, зато какой результат. Да и поезд студенческий удобный. Поспать можно.
Тут она подавилась и закашлялась.
Сторож достал из шкафа графин с алой жидкостью и налил в высокий бокал. По сторожке разнесся густой аромат специй, а Юнни перестала кашлять.
— Это что? Самый настоящий глинтвейн?
Сторож почти неуловимо кивнул и протянул напиток.
— Ого. Я еще не пробовала. Во-первых, он алкогольный, во-вторых, у нас напитки холодные. Никому в голову не приходит пить что-то согревающее. — Юнни осторожно взяла бокал. — Спасибо.
Она отхлебнула, закрыв глаза, и еще долго блаженно думала о чем-то своем.
— А мне нравится. Это ведь вы делали? Очень здорово. Может, когда-нибудь расскажете рецепт, — она еще шире улыбнулась. — Шучу.
Юнни медленно пила горячий напиток, а старшая из кошек запрыгнула к ней на колени. Сторож косился на кошку, но та делала вид, что совершенно не понимает его намеков.
— Надоела вам, да? — спросила Юнни. — Просто мне неловко сидеть в такой давящей тишине.
Он повернулся к радиоприемнику и щелкнул выключателем.
Сторожка окрасилась эмоциональными дикторами имперского радио. На этой волне выступали в основном не связанные с магией, а потому на Юнни обрушился поток главных новостей и сплетен недели. Она притихла и больше не пыталась заговорить со сторожем. Впервые за много лет избавиться от назойливого общения было так неприятно. В голове его даже мелькнула мысль рвануть провод приемника, чтобы Юнни продолжила к нему приставать с расспросами. Сторож и сам подивился такой