Я только кивнула. Соблазнять некроманта у меня точно в планах не было. С сыном бы его справится. Грудной ребенок — удовольствие сомнительное. Сейчас он спокойно лежит у меня на руках, сосет соску и изредка моргает большими серыми глазами. Что будет дальше
— неизвестно.
Наша экскурсия благополучно закончилась. Где библиотека, мне показали, не должна заблудиться. Помещения для слуг тоже замысловатым расположением не отличались, что бы я ни думала накануне. Выход в сад тоже рядом. Там же стоит коляска, на которой я должна была вывозить Винченцо на прогулки. Если возникнут вопросы, лучше спрошу у слуг. Роза отправилась выполнять свои прямые обязанности, а я осталась в детской с ребенком, то есть, можно сказать, одна.
Младенец на руках менять свое поведение не планировал. Ему было тепло, уютно, так зачем возмущаться. Разве что глазки помаргивали все реже. Точнее, не моргали, а закрывались, а их обладатель упорно не собирался спать. Я же лихорадочно вспоминала, что в таком возрасте свойственно детям. Потом поняла, что дело это гиблое. За ненадобностью я почти забыла тот скудный материал, который изучала в колледже, а к собственному брату не присматривалась, потому что в то время работала в семье, появляясь дома раз в неделю на выходной, чтобы отдать деньги. Оставалось надеяться, что нужные книги будут в местной библиотеке. Вот как только малыш Винс уснет, наведаюсь туда. Заодно возьму себе что — нибудь почитать. Думаю, няня имеет право выносить книги из этого помещения.
Пока я размышляла о том, что надо будет сделать, ребенок уснул. Осторожно положив его в кроватку, я выдохнула. Страшно, но не так, как сначала казалось. И не так сложно, как моей матушке. У нее-то помощники сомнительные. Старшие мальчишки больше на улице бегают, если не в школе, сестра пытается подрабатывать, но все на себя тратит. С другой стороны, она тоже пытается образование получить, а в колледже надо выглядеть прилично. Младшие же, хоть и стараются, но часто после их помощи приходится все переделывать. А еще малыш. У меня же будут слуги. Ну, пусть не у меня, у моего подопечного, но мне не придется самой убирать, готовить, стирать, гладить и делать еще кучу дел, на которые почти не хватает времени.
Я невольно сравнила своего младшего братика с Винченцо. Понятно, разница в возрасте больше года, и братишка у меня постоянно с перепачканным личиком, потому что пальцы во рту почти постоянно, зареванный, оттого, что много времени проводит в кроватке, иначе матери некогда будет заниматься домом. Иногда в саже, если старшие недоглядят, и он влезет в ведро с золой или углем. Понятно, его купают, но не каждый день, потому что нет такой возможности. Это в богатых домах вода течет по трубам, а если заплатить магу, то забудешь, что такое греть ее на дровяной плите. Нам же надо сначала принести ее с первого этажа, из общего крана, потом нагреть. Дрова стоят приличных денег. И домашние стараются лишний раз еду не греть, что уж говорить о мытье. Я перед тем, как на собеседование отправляться, сначала в баню наведалась. Пусть удовольствие сомнительное, вода чуть теплая, сквозняк, зато выгляжу прилично.
Винченцо повезло. Мальчика явно купали каждый день. И одежду стирали регулярно, причем аккуратно, а не кипятили в большом баке с щелочью. Малыш всхлипнул во сне, завозился, пытаясь свернуться клубочком, как некогда в животе у мамы. Я поправила ему одеяльце, попутно проверяя, не замерз ли.
Странная штука — судьба. Кто-то рождается в бедности, живет почти в нищете, но в большой дружной семье. А кто-то, родившись в богатстве, с детства лишен самого главного — материнской любви. Просто потому, что какой-то человек, походя, отнял у него самого главного человека. Я знала семьи, где матери или много работали, и у них просто не хватало времени на детей, одеты, накормлены и ладно; знала пьющих матерей, чьи дети ходили в обносках, а пропитание искали по мусорным бакам. Но даже такие матери, пусть и редко, некоторые в моменты просветления, могли обнять своего ребенка, погладить по голове, сказать что-то ласковое. Малыш Винченцо был лишен всего этого еще до рождения.
Поняла, что мне жалко малыша. А это не очень хорошо. Няня должна уметь сопереживать, но она не должна проникаться к ребенку чувствами, будто он ее собственный. Иначе пора уходить из профессии, выходить замуж, рожать своих, чтобы удовлетворить материнский инстинкт. И только когда все успокоиться, мозг начнет спокойно принимать решения, а не подчиняться инстинктам, возвращаться к работе. Потому что в мои обязанности входит присмотр, обучение и немного воспитания. Все остальное должны обеспечивать родители.
Маленький лорд благополучно заснул. Я убедилась, что ему удобно лежать, одеяло, словно кокон, укутывает, даря ощущение защиты, и быстро вышла из комнат. Не стоит надеяться, что малыш будет крепко спать несколько часов. Чем меньше времени я проведу не с ним, тем лучше. Понятно, что ругать за краткие отлучки меня никто не станет, но мне самой будет спокойнее, если мой подопечный будет под присмотром. Это сейчас он большую часть времени проводит во сне, продлиться такое счастье не долго.
В библиотеке я была уже через пару минут, благо находилась она на этом же этаже, только мы в левом крыле, а она в центральной части. А вот понять, где находятся нужные мне книги, и есть ли они вообще, было почти невозможно. Прежде всего, потому, что расставлено там все было без какой-либо системы. Рядом с трактатами по математике и физике обнаруживалось любовные романы сомнительной художественной ценности. Понятно, что за пять-десять минут ничего подходящего не найти. Надо будет поговорить с Розой, есть ли тут вообще подобная литература. Или просто попросить ее посмотреть за малышом, пока я найду нужную книгу. Пока же мне оставалось только выбрать что — то более-менее пригодное для чтения на то время, пока малыш будет спать. К счастью, в этом плане все было очень хорошо, так что в комнату я возвращалась, разжившись новым томиком любимого автора. Чтобы уже у дверей столкнуться с лордом Дарвеном.
— Мисс Блау, — я мысленно приготовилась к тому, что в ближайшем будущем мое тело перекочует в подвалы правого крыла.
— Ваша милость, — надо же, а голос не дрожит. Отвешивать поклоны не стала, ограничившись чуть склоненной головой.
— Винченцо спит?
— Когда я выходила из комнаты, спал, — я не стала