Я наполнила ведра и понесла их наверх. Корнелии там не было. Мартхе все еще сидела с Иоганном на руках. Я отнесла одно ведро на кухню, разожгла плиту, наполнила чайник и поставила его на огонь. Когда я вышла на улицу, Корнелия опять была там. Одна щека у нее все еще была красной. Девочки запускали волчок по серо-белым плиткам. Ни одна из них не взглянула на меня. Ведра, которое я оставила снаружи, нигде не было. Я посмотрела на канал и увидела, что оно плавает там вверх дном и что мне его не достать.
– Да, на тебя управу не сразу найдешь, – пробормотала я и стала оглядываться – не валяется ли поблизости палка, которой можно выудить ведро?
Я опять набрала воды в первое ведро и понесла его в дом, повернув голову так, чтобы девочкам не было видно моего лица. Поставила ведро на плиту рядом с чайником, взяла метлу и опять вышла на улицу.
Корнелия бросала в ведро камни, вероятно, надеясь его утопить.
– Если сейчас же не перестанешь, я тебя опять стукну.
– А я скажу маме. Служанкам не положено нас стукать.
Корнелия запустила в ведро еще одним камешком.
– Хочешь, я скажу твоей бабушке, что ты сделала?
На лице Корнелии мелькнул испуг, и она бросила на землю собранные камни.
Со стороны ратуши по каналу плыл баркас. Я узнала человека, управлявшегося с шестом, – я видела его утром, когда он вел баркас, полный кирпичей и низко осевший в воду. Сейчас баркас шел гораздо легче. Его хозяин улыбнулся мне.
– Пожалуйста, сударь, – покраснев, попросила я, – вы не поможете мне выловить это ведро?
– А, теперь, когда тебе от меня что-то нужно, ты на меня смотришь! А раньше не хотела!
Корнелия с любопытством за мной наблюдала.
– Я не могу достать его отсюда. Может, вы…
Лодочник перегнулся через борт, выловил ведро, вылил из него воду и протянул мне. Я сбежала по ступенькам и протянула руку за ведром.
– Большое спасибо! Я вам очень благодарна.
Но он не выпускал ведро из рук.
– И это все? А поцелуй?
Он протянул другую руку и ухватил меня за рукав. Я вырвала у него ведро.
– В другой раз, – сказала я с напускным кокетством. Вообще-то это у меня плохо получалось.
– Тогда я каждый раз буду высматривать в этом месте ведро, дорогуша. – Он подмигнул Корнелии. – И причитающийся за него поцелуй.
Он взял шест и поплыл дальше.
Поднимаясь по ступенькам, я увидела, как в среднем окне второго этажа мелькнула какая-то тень. Это была его комната. Я вгляделась, но ничего не увидела, кроме отражавшегося в стекле неба.
Катарина вернулась, когда я стала снимать с веревок высохшее белье. Сначала я услышала, как в прихожей звякают ее ключи. Большая связка ключей свисала у нее с пояса, звякая при каждом ее движении. Мне казалось, что они ей очень мешали, но Катарина носила их с гордостью. Потом я услышала ее голос на кухне. Она резким тоном отдавала приказания Таннеке и мальчику, который принес ее покупки из магазинов.
Я продолжала снимать с веревок и складывать простыни, наволочки, скатерти, салфетки, носовые платки, воротники и капоры. Их развесили небрежно, как следует не расправив. И отдельные места остались сырыми. И предварительно не встряхнули, так что на белье было полно складок, которые придется долго разглаживать. Эта работа займет у меня чуть ли не весь день.
В дверях появилась Катарина. У нее был разомлевший от жары и усталый вид, хотя солнце светило еще не в полную силу. Блузка некрасиво сбилась у нее под горлом, поверх синего платья был надет сильно измятый зеленый халат. На ней не было капора, и заколотые в пучок белокурые локоны упорно выбивались из-под гребней.
Мне казалось, что ей лучше всего было бы спокойно посидеть на берегу канала, глядя на воду, которая ее освежит и успокоит.
Я не знала, как себя с ней вести: я раньше не работала служанкой, и у нас в доме тоже никогда не было служанки. На нашей улице никто не держал слуг. Это нашим соседям было не по карману. Я положила собранное белье в корзину, потом поздоровалась с ней:
– Доброе утро, сударыня.
Она нахмурилась, и я поняла, что мне надо было дождаться, когда она заговорит первой.
– Таннеке показала тебе дом?
– Да, сударыня.
– Значит, тебе понятны твои обязанности? Так будь добра их выполняй.
Она замолчала, словно не зная, что еще сказать, и я вдруг поняла, что она так же мало знает, как вести себя со служанкой, как я не знаю, как вести себя с хозяйкой. Таннеке, наверное, приучала к домашней работе Мария Тинс, и она в первую очередь выполняла приказания старухи.
Видно, мне придется помогать Катарине – только так, чтобы она этого не заметила.
– Таннеке сказала, что, кроме стирки и глажки, мне надо будет ходить на рынок за мясом и рыбой, сударыня, – подсказала я.
Катарина оживилась:
– Да, она сходит туда с тобой, когда ты кончишь гладить. А потом будешь каждый день ходить на рынок сама. И выполнять другие мои поручения, – добавила она.
– Хорошо, сударыня.
Я помолчала и, видя, что она больше ничего не собирается мне сказать, потянулась, чтобы снять с веревки мужскую рубашку.
При виде рубашки Катарина вспомнила, что еще мне надо сказать.
– Завтра, – объявила она, когда я принялась складывать рубашку, – я покажу тебе комнату на втором этаже, которую тебе надо будет убирать. Пораньше – с самого утра.
И она ушла, не дожидаясь ответа.
Я занесла в дом белье, нашла утюг, почистила его и поставила нагреваться на огонь. Не успела я начать гладить, как появилась Таннеке и вручила мне корзину для покупок.
– Сейчас пойдем к мяснику, – сказала она. – Мне нужно мяса на обед.
До этого я слышала, как на кухне звякают кастрюли и сковородки.
У порога я увидела на скамейке Катарину, Лисбет и спящего в коляске Иоганна. Катарина расчесывала волосы Лисбет и искала у нее в голове вшей. Рядом сидели Корнелия и Алейдис и что-то шили.
– Нет, Алейдис, – сказала Катарина, – так ничего не выйдет – надо туже натягивать нитку. Покажи ей, Корнелия.
Я и не думала, что увижу такую мирную домашнюю сцену.
С канала прибежала Мартхе:
– Вы идете за мясом? Можно я тоже с ними пойду, мама?
– Только держись рядом с Таннеке и слушайся ее. Я была рада, что Мартхе идет с нами. Таннеке все еще разговаривала со мной очень сдержанно, а Мартхе была веселой и живой девочкой и помогла нам в общении.
Я спросила Таннеке, сколько лет она работает на Марию Тинc.
– Уже давно, – ответила она. – Я к ней поступила еще до того, как молодой хозяин женился на Катарине и они поселились в этом доме. Я начала работать примерно в твоем возрасте… Сколько