Иногда ваювайцам не хватает пропитания, иногда из-за плохой погоды они не могут выйти в море, иногда между двумя племенами возникает конфликт, но что бы ни случилось, каждый островитянин способен замечательно рассказывать всевозможные истории о море. О море говорят во время еды, говорят во время встречи, говорят во время ритуальных обрядов, говорят во время любовных игр, говорят даже во сне. Хотя и не делалось каких-либо полноценных записей, но через много лет, быть может, антропологи узнают, что остров Ваю-Ваю – место, где собрано больше всего историй о море. У каждого островитянина излюбленной присказкой стали слова: «Я тебе расскажу одну историю про море…» Островитяне никогда не спрашивают другого человека о возрасте; они рослые как деревья; подобно цветам, выпячивают свои гениталии; как устрицы, настойчиво следят за течением времени; точно черепахи, умирают с улыбкой на устах.
Если на острове Ваю-Ваю рождается мальчик, отец выбирает для него дерево, и каждый раз, когда луна умирает и рождается вновь, делает одну зарубку. После ста зарубок мальчик должен соорудить свою талаваку. Несколько лет назад единственный антрополог, живший некоторое время на острове, англичанин Тедди, сделал запись о том, что талавака – это лодка-однодеревка. На самом деле это не так, скорее это камышовая лодка. Ведь остров не такой большой, на нем мало достаточно толстых деревьев, чтобы можно было изготовить лодку-однодеревку. Получается, что эта запись Тедди – не более чем анекдот в истории антропологии, однако это совсем не бессмысленный анекдот, так как любой человек, увидевший талаваку, решил бы, что эта лодка выдолблена из дерева. Ваювайцы сначала собирают кору деревьев, лианы и три-четыре вида камыша для того, чтобы сделать каркас, а потом смешивают растительные волокна с водой, растирают их до получения волокнистой массы, заливают ею каркас, повторяют так три раза; после этого оставшиеся щели замазывают торфянистым грунтом, который берут в низинах, а снаружи обмазывают лодку древесным соком, делая ее водостойкой. Выглядит талавака такой же прочной и совершенной, как если бы была выдолблена из ствола одного большого дерева.
Сидящий сейчас на берегу юноша – обладатель самой красивой и прочной талаваки на всем Ваю-Ваю. В его внешности соединились самые характерные для людей ваюваю черты: плоский нос, глубоко посаженные глаза, кожа цвета солнца, тоскливый изгиб спины, стрелоподобные руки и ноги.
– Ателей, не сиди там, морской дьявол тебя увидит! – закричал юноше проходящий мимо старик.
* * *Раньше Ателей, как и остальные ваювайцы, считал, что мир – это остров, дрейфующий в море, точно пустая раковина.
Строить талаваки Ателея научил отец, и соплеменники расхваливали юношу за то, что он научился мастерить талаваки лучше всех своих ровесников, даже лучше старшего брата Наледы. Несмотря на юный возраст, Ателей, когда нырял, мог за один раз поймать три золотых макрели, и телосложением более всего годился для того, чтобы стать рыбой. Все девушки на острове были тайно влюблены в Ателея, и каждая мечтала о том, как он однажды остановит ее и понесет в густые заросли травы, а после третьего полнолуния, когда станет понятно, что она ждет ребенка, она тайком скажет об этом Ателею, вернется домой и, как ни в чем не бывало, будет дожидаться, когда он, неся нож из китовой кости, придет свататься. Возможно, первая красавица на острове, девушка по имени Расула тоже об этом мечтала.
«У Ателея судьба младшего сына, а младший сын, даже если умеет хорошо нырять, то не пригодится, ведь младшие сыновья нужны богу моря, а не острову», – так часто говорила мать Ателея разным людям. Те понимающе кивали, поскольку нет ничего более горестного для ваюваю, чем вырастить незаурядного младшего сына. Мать Ателея говорила об этом утром, говорила об этом вечером, ее толстые губы подрагивали, как будто своими долгими разговорами она могла помочь ему избежать судьбы младшего сына.
За исключением тех случаев, когда старший сын погибает в молодом возрасте, младшие сыновья на острове Ваю-Ваю почти никогда не женятся и не становятся «подобными-морю-старцами». Всё потому, что с наступлением сто восьмидесятого полнолуния после своего рождения на младших сыновей возлагается миссия отправиться в плавание, из которого не возвращаются. С собой позволено взять запасы воды только на десять дней, поворачивать назад строго запрещено. Оттого на острове Ваю-Ваю существует поговорка, которая звучит так: «Видно будет, когда вернется ваш младший сын». Значение ее простое: чему не бывать, тому не бывать!
Ресницы Ателея мерцают, все тело обсохло от морской воды и блестит кристалликами соли, будто Ателей – сын морского бога. Уже завтра он должен будет выйти в открытое море на талаваке, а пока он забрался на самую высокую скалу и глядит вдаль, как одна за другой набегает волна, неся с собой белые складки, как летают у берега водяные птицы. Ему вспоминается легкая, точно тень парящей птицы, Расула, и кажется, что уже миллионы лет волны бьются о собственное сердце и вот-вот разобьют его на кусочки.
Когда стемнело, девушки, страстно желавшие Ателея, спрятались в засаде согласно обычаю. Как только он оказывался рядом с зарослями травы, ему тотчас же преграждали путь. Он всё время надеялся, что из травы к нему выйдет Расула, но она так и не появлялась. Ателей снова и снова занимался любовью с разными девушками в разных зарослях. Это было то, что он мог оставить острову напоследок. Если встречаешь девушку, которая влечет тебя в заросли травы, то ты должен заниматься с ней любовью, таковы законы ваювайцев, таковы нравы ваювайцев, к тому же это последняя возможность, чтобы оставить на Ваю-Ваю своих потомков. И лишь в ночь перед тем, как младший сын выйдет в море и навсегда покинет остров, девушки могут сами устроить засаду своему возлюбленному. Ради того, чтобы приблизиться к зарослям травы у дома Расулы, Ателей продолжал изо всех сил заниматься любовью, и делал это не из плотского удовольствия, – он хотел до рассвета оказаться рядом с жилищем Расулы, ведь у него было предчувствие, что он встретит ее. Все другие девушки чувствовали, что хотя Ателей входил в них, но спешил покинуть их тело, и печально спрашивали:
– Ателей, почему ты меня не любишь?
– Ты же знаешь, человеческим чувствам не совладать с морем.
Только когда небо посветлело так, что цветом стало походить на рыбий пузырь, Ателей добрался до жилища Расулы, и протянутые из зарослей травы руки увлекли его к себе. Ателей дрожал, точно забившаяся в скалы и прячущаяся от молнии морская птица, у него почти не было эрекции, – не из-за усталости, а потому, что, взглянув в глаза Расуле, он почувствовал, точно его