– Ты угадал. Мы духи, а не люди. Все души младших сыновей ваюваю собрались тут.

– Вы ждете меня?

– Да.

– Я давно догадывался, что здесь загробный мир. Или остров, откуда переходят в загробный мир?

– Да благословит тебя море. Честно говоря, мы сами не знаем, что это за место. Мы бесприютны, гонимы ветром и волнами. Но мы никогда не знали о том, что на море есть такой остров. Этот остров принесло сюда недавно, – сказал юноша из сна, тот, что с седыми волосами.

– Значит, вы меня заберете отсюда?

– Нет, мы не духи смерти. Мы всего лишь ждем, когда ты присоединишься к нам. Но сейчас ты еще жив, и нам остается только ждать, – ответил юноша с огромным шрамом.

– Младшие сыновья Ваю-Ваю даже после смерти остаются с морем, – произнес седовласый юноша, а остальные хором повторили его слова.

Души младших сыновей Ваю-Ваю не солгали, они действительно впервые обнаружили этот остров.

– Мы несколько дней назад условились встретиться у рифов, где обитают морские птицы, чтобы подготовиться к встрече с новичком, то есть с тобой. Тогда мы в первый раз заметили край этого дрейфующего острова. В тот день, когда ты совершил обряд прощания с родным островом, мы вместе добрались до Ваю-Ваю. Еще было слышно, как старики поют песню расставания, превозносят мудрость Кабáна, изобилие острова, твое мужество и красоту Расулы. При свете дня мы обратились в стаю кашалотов и следовали за твоей талавакой, пока она не потонула. Не вини нас, мы должны соблюдать принцип невмешательства и не имеем права намеренно умерщвлять младших сыновей Ваю-Ваю. Мы только наблюдаем за тем, что случится. Не думали мы, что ты вынослив как рыба, и смерть тебя не берет. Мы продолжали следовать за тобой все время, и увидели, что течение несет тебя на этот остров. – Видимо, седовласый юноша – их лидер.

Другой юноша, коренастый, с беззубым ртом, похожим на большую яму, продолжал:

– С самого начала этот остров показался нам совсем странным и диковинным, и мы еще подумали, а не может ли этот остров быть ловушкой или испытанием Кабáна?

– Но мы кое-что заметили, – говорит седовласый юноша.

– Что же?

– Остров всё время перемещается, может быть, его отнесет за предел для душ младших сыновей Ваю-Ваю.

– Для душ младших сыновей Ваю-Ваю есть предел?

– Да. Души могут отдалиться от Ваю-Ваю лишь на определенное расстояние. Там проходит невидимая черта.

– Ты хочешь сказать, если остров уплывет за предел, установленный вам, и я еще не умру, вы не останетесь со мной рядом?

– Да благословит тебя море. Тогда, если ты умрешь, твоя душа будет в одиночестве, и ей придется, потеряв из вида предел, скитаться в открытом море.

– Значит, сейчас мне нужно броситься в воду и погибнуть, чтобы я мог последовать за вами?

– Ни в коем случае не делай этого! Если ваювайцы лишают себя жизни, то обращаются в медуз, а медузы не узнают друг друга. Ты ведь не хочешь стать медузой?

Ателей не хотел стать медузой, но и духи младших сыновей Ваю-Ваю не знали, что предпринять, поэтому они просидели на острове до самого рассвета. Рассвет для духов, вообще-то, особого значения уже не имеет. Единственный смысл в том, что при свете дня они на время уходят под воду и обращаются в кашалотов. А когда вновь приходят сумерки, души возвращаются в человеческом обличье, блуждают, поют песни, слоняются без дела, ожидая появления еще одного младшего сына ваюваю. Обратившиеся в кашалотов духи и настоящие кашалоты практически ничем не отличаются, разница только в том, что кашалоты-духи плачут.

Ателею оставалось только сидеть и ждать, а тем временем остров уплыл за предел, установленный душам младших сыновей ваюваю. Произошло это тихо, с непостижимой скоростью, не зависящей ни от ветра, ни от дождя, ни от течений, ни от сновидений. Трижды сменились солнце с луною, и когда души младших сыновей ваюваю вынырнули на поверхность, то увидали лишь край острова, и громко звали: «Ателей! Ателей!» Но голоса их обернулись летучей рыбой, – бултых! – и исчезли в пучине морской.

«Я остался совсем один», – со всей ясностью понял Ателей, проснувшись, когда солнце и луна сменились еще два раза. Но он должен воспрянуть духом, чтобы выжить. Он попробовал ловить рыбу, собирать дождевую воду, а еще делать теплую одежду из всевозможных вещей. Ателей хорошо умел ловить рыбу, но с одеждой у него толком ничего не выходило: нацепив на себя кое-какое тряпье, он стал похож на пеструю птицу.

Ателей нашел что-то вроде гнущейся палки. Через несколько дней ему пришла в голову неожиданная мысль: заострить один конец и приладить к палке еще одну подобранную им упругую штуковину. В результате получился гарпун для ловли рыбы. А еще он таким же способом, но из других материалов смастерил кувану, более прочную и упругую, чем кувана, которую делают на Ваю-Ваю. Кроме того, он обнаружил круглую вещь, более твердую, чем плод, но при этом более упругую, и она как раз подошла для того, чтобы бросать в пролетающих птиц, до которых кувана бы не достала. Ателей научился позе для броска из валявшейся на острове книжки, исписанной «значками» и украшенной цветными рисунками (хотя у ваювайцев не было письменности, но у Кудесника моря и Кудесника земли имелось несколько «книжек»). На рисунке был изображен человек с такой же, как у него, кожей коричневого цвета. Ателею ужасно понравилась его поза при броске, даже от руки исходило какое-то сияние.

Вечером наступало лучшее время для ловли птиц и охоты на морских черепах с помощью сделанной Ателеем куваны. Поначалу Ателей только оглушал черепах, вытаскивал голову и пил из шеи кровь. Но однажды на другом конце острова он нашел блестящий и необычайно острый нож (у ваювайцев тоже есть ножи, но они делают их из камня), и тогда смог легко добывать черепашье мясо. На вкус оно было как твердый морской огурец. Бывало, что через какое-то время после того, как он вспарывал ножом брюхо черепахи, все четыре лапы еще медленно двигались, точно черепаха по-прежнему была на дне морском.

Но позднее Ателей заметил недалеко от острова множество дохлых черепах. Распоров их туловище, он часто находил у них в животе не загнивающие вещи с острова. «Неужели эти черепахи умерли от того, что откусили часть острова?» – размышлял Ателей, и решил, что не будет есть никаких вещей на острове, будет только пить пресную воду.

Нырнув несколько раз, Ателей обнаружил «остров под островом», еще более огромный, совсем как настоящий лабиринт в море, «такой же большой, как другое море». Ничего не поделаешь, Ателей не мог придумать более подходяшего сравнения, ведь любая большая вещь представлялась ему подобной морю. Плавающие под водой предметы цеплялись