Парализованный страхом, Ян Черут, похоже, не услышал, беспомощно цепляясь за спутанную гриву.
Лев вдруг с легкостью прыгнул и, словно огромная желтая птица, опустился на спину коня, придавив всадника своей тяжелой тушей. И тут все трое — лошадь, всадник и лев — словно сквозь землю провалились, оставив позади лишь столб пыли.
Ральф галопом летел вперед — он никого не видел, но разъяренное рычание льва и вопли охваченного ужасом Яна Черута становились все громче.
Зажав винчестер в руке, Ральф рывком высвободил ноги из стремян и соскочил с седла, по инерции пробежав вперед, пока не оказался на краю ямы с отвесными стенками, на дне которой барахтались животные и человек.
— Он сожрет меня! — вопил Ян Черут, прижатый к земле лошадью, которая, похоже, сломала шею при падении и лежала, неестественно изогнув голову. Лев рвал лошадиную тушу и седло, пытаясь добраться до готтентота.
— Лежи смирно! — крикнул Ральф. — Дай мне возможность выстрелить!
Предназначенный Яну Черуту приказ услышал лев. Хищник перестал терзать лошадь и полез по вертикальной стенке, точно кот по стволу дерева. Мощные задние лапы легко подбрасывали вверх тяжелое тело, взгляд бледно-желтых глаз был прикован к человеку, стоявшему на краю глубокой ямы.
Опустившись на колено, Ральф прицелился в широкую грудь зверя. Из разинутой пасти торчали клыки в палец длиной, белые, точно отполированная слоновая кость. Лев оглушительно зарычал прямо в лицо человеку, обдав его вонючим дыханием и забрызгав горячей слюной.
Ральф нажал на спусковой крючок, потянул за рычаг, перезаряжая ружье, и снова выстрелил — выстрелы так быстро последовали один за другим, что их грохот слился в один непрерывный звук. Выгнув спину, лев на мгновение завис на стене, потом перевернулся и рухнул на тушу лошади.
На дне ямы все замерло — после грохота выстрелов тишина показалась невыносимой.
— Ян Черут, ты жив? — крикнул встревоженный Ральф.
Коротышка-готтентот был целиком погребен под тушами лошади и льва.
— Ян Черут, ты меня слышишь?
В ответ раздался глухой загробный шепот:
— Мертвецы ничего не слышат. Все кончено, старина Ян Черут ушел к духам.
— Ян Черут, вылезай! — скомандовал Зуга, подходя к краю ямы. — Некогда дурака валять!
Ральф сбросил в яму пеньковую веревку и с помощью Зуги вытянул Яна Черута наверх — вместе с седлом, снятым с мертвой лошади.
Яма, в которую упал готтентот, оказалась глубоким узким рвом, вырытым вдоль гребня холма. Местами глубина рва достигала двадцати футов, хотя ширина никогда не превышала шести. Большей частью он зарос лианами и густым кустарником, однако сомневаться в его искусственном происхождении не приходилось.
— Древние шахтеры копали вдоль рудной жилы, — догадался Зуга, двигаясь вдоль рва. — Вырыли яму и не позаботились ее потом заполнить.
— А как они ухитрились раздробить породу на куски? — недоверчиво спросил Ральф. — Там ведь камень!
— Скорее всего, разжигали на поверхности камня костры, а потом заливали их водой — термическое сжатие и расширение ломало породу.
— Похоже, они выбрали все до последней песчинки, не оставив нам ничего!
Зуга кивнул:
— Вероятно, они выработали эту часть, а когда жила иссякла, то стали рыть шурфы, пытаясь вновь на нее наткнуться. — Зуга повернулся к Яну Черуту: — Ты узнаешь это место?
Готтентот медлил в нерешительности. Зуга показал вниз по склону:
— Вон там в долине болото, вон роща тиковых деревьев…
— Точно! — Ян Черут захлопал в ладоши, его глаза засветились. — То самое место, где ты убил старого слона — его бивни стоят на крыльце в Кингс-Линн!
— Значит, древние шахтные отвалы там! — Зуга торопливо зашагал вперед.
У заросшего травой пригорка он опустился на колени и стал копаться между корней. Вытаскивая осколки сахарно-белого кварца, он быстро осматривал каждый камешек и большую часть отбрасывал; некоторые смачивал слюной, поднимал к свету, пытаясь разглядеть блеск металла, потом хмурился и разочарованно качал головой.
Наконец Зуга встал и вытер руки об штанины.
— Это в самом деле кварц, но древние шахтеры, должно быть, вручную сортировали каждый обломок в отвале. Чтобы увидеть золотую руду, придется найти старые штольни.
Стоя на вершине отвала, Зуга легко сориентировался на местности.
— Подстреленный слон упал примерно там.
В подтверждение его слов Ян Черут, поискав, нашел в траве огромную бедренную кость — сухую, совсем белую и начавшую рассыпаться после тридцати лет под солнцем Африки.
— Он был отцом всех слонов, — почтительно заметил Ян Черут. — Другого такого уже никогда не будет. Это он привел нас сюда. Ты подстрелил его, и он упал здесь, чтобы отметить это место для нас.
Зуга повернулся на четверть оборота:
— Древняя штольня, где мы похоронили Мэтью, должна быть там.
Ральф вспомнил охоту на слона, описанную отцом в его знаменитой книге «Одиссея охотника». Чернокожий оруженосец не бросился наутек, завидев нападающего зверя, а передал Зуге второе ружье, пожертвовав жизнью ради спасения жизни хозяина. Поэтому Ральф застыл в молчании, а Зуга опустился на колено возле груды камней, отмечавшей могилу оруженосца.
Постояв минуту, Баллантайн-старший встал и отряхнул брюки.
— Славный был парень, — просто заметил он.
— Славный, — согласился Ян Черут, — но глупый. Умный показал бы пятки.
— К тому же умный выбрал бы себе другое местечко для могилы: здесь он разлегся прямо в золотой жиле, — пробормотал Ральф. — Придется нам его выкопать.
Зуга нахмурился:
— Пусть лежит. Есть и другие шахты.
Он пошел дальше, его спутники последовали за ним. Шагов через сто Зуга остановился.
— Здесь! — удовлетворенно воскликнул он. — Вот вторая штольня — всего мы нашли четыре.
Отверстие второй штольни было забито обломками камней. Ральф снял куртку, прислонил винчестер к стволу ближайшего дерева и залез в неглубокую выемку.
— Я открою вход, — сказал он, согнувшись в узком засыпанном проходе.
Квадратное отверстие штольни вскрыли за полчаса — с помощью веток выковыривали булыжники из завала и вручную убирали их в сторону. Вход оказался таким узким, что пролезть в него смог бы разве что ребенок. Они встали на колени и заглянули внутрь: непроницаемая темнота не позволяла определить глубину шахты, оттуда несло сыростью, запахом плесени, вонью помета летучих мышей и гниющих останков.
Ральф и Зуга уставились в шахтный ствол, с жутким любопытством.
— Говорят, древние использовали на рудниках рабский труд детей и захваченных в плен бушменов, — пробормотал Зуга.
— Нужно выяснить, есть ли там золотая жила, — прошептал Ральф. — Но ни один взрослый… — Он осекся.
Помолчав, Зуга и Ральф с улыбкой обменялись понимающим взглядом и одновременно посмотрели на Яна Черута.
— Ни за что! — завопил коротышка-готтентот. — Никуда я не полезу! Ни за что! Только через мой труп!
* * *Ральф нашел в седельной сумке огарок свечи, а Зуга тем временем связал вместе три веревки, которыми обычно стреножили лошадей. Ян Черут наблюдал за приготовлениями с видом осужденного, взирающего на постройку виселицы.
— Двадцать девять лет, с тех самых пор, как я появился на свет, ты не уставал расписывать мне свои храбрые подвиги, — напомнил Ральф, нежно обнимая готтентота и подводя его к входу в шахту.
— Ну, возможно,