— Доброе утро, дедушка. — Десять лет, начиная с того дня, когда Тереза со своими куриными мозгами умудрилась выйти за этого мозгляка, он называл его только так, и Харри Хершфилд ненавидел каждый день из этих десяти лет. Он вдруг вспомнил, что Манфред Стайнер отвечал за оформление помещений «Риф-Хауса» и, стало быть, был причиной его раздражительности.
— Что бы ты ни попросил — ответ «нет»! — Харри быстро прошел к панели управления кондиционера. Регулятор температуры уже стоял на отметке «высокая», Харри повернул его в положение «самая высокая». Через несколько минут в комнате можно будет выращивать орхидеи.
— Как вы себя чувствуете сегодня, дедушка? — Манфред, казалось, не услышал выпада в свой адрес. Выражение лица его оставалось нейтральным, тон — вежливым. Он подошел к столу и принялся выкладывать на него документы.
— Исключительно плохо.
«Этого ублюдка невозможно вывести из себя, — подумал Харри. — С таким же успехом можно выкрикивать оскорбления в адрес хорошо отлаженного механизма».
— Мне очень жаль это слышать. — Манфред вынул из кармана носовой платок и прикоснулся им к подбородку и лбу. — Я принес отчеты за прошлую неделю.
Харри сдался и прошел за стол. Бизнес есть бизнес. Быстро пробежал глазами бумаги. Задаваемые им вопросы были резкими, прямыми, требующими немедленного ответа. К этому времени платок Манфреда находился в постоянном движении. Дважды Манфред снимал очки и протирал стекла от пара.
— Дедушка, можно мне немного снизить температуру на кондиционере?
— Только посмей дотронуться, сразу получишь под зад, — ответил Харри, не поднимая головы от бумаг.
Прошло еще пять минут, и Манфред вскочил с кресла.
— Прошу прощения, дедушка. — Он бросился через кабинет в ванную комнату. Харри склонил голову и прислушался.
Услышав, как зашипела вода в кранах, он счастливо улыбнулся. Кондиционер был его единственным орудием против Манфреда Стайнера, а за последние десять лет он испробовал различную тактику.
— Только не используй все мыло, — крикнул он весело. — Сам всегда бурчишь о необходимости снижения расходов на хозяйственные нужды.
Харри совсем не считал нелепой ситуацию, при которой один из самых богатых и влиятельных людей Африки тратил столько времени и энергии на травлю своего личного помощника.
В одиннадцать часов Манфред Стайнер собрал бумаги и принялся их аккуратно складывать в украшенный монограммой портфель из свиной кожи.
— К вопросу о назначении нового генерального директора шахты «Сондер дитч» взамен покойного Фрэнка Леммера. Вы читали мою записку, касающуюся необходимости назначения на ключевые посты более молодых людей…
— Никогда не читал эту ерунду, — солгал Харри. Оба знали, что он читал и помнил все.
— Ну… — Манфред пояснял свои соображения в течение минуты, затем подвел итог: — В свете вышеизложенного мой отдел и я лично настаиваем на назначении на этот пост Родни Барри Айронсайдса, в настоящее время занимающего должность начальника подземных работ. Надеюсь, вы подпишете наши рекомендации, и они будут утверждены на совете директоров в пятницу.
Манфред ловко подсунул Харри желтый документ, отвернул колпачок ручки и протянул ее старику. Харри взял записку за угол большим и указательным пальцами, словно это был чей-то грязный носовой платок, и выбросил в корзину для мусора.
— Хочешь, чтобы я в деталях объяснил, чем стоит заняться тебе лично и твоему отделу?
— Дедушка, — мягко возразил Манфред, — вы не можете управлять компанией как барон-разбойник. Вы не можете игнорировать мнение команды высококвалифицированных людей, являющихся вашими советниками.
— Так я управлял этой компанией в течение пятидесяти лет. Может, покажешь, кто собирается менять порядки? — Харри с довольным видом откинулся в кресле и достал из внутреннего кармана огромную сигару.
— Дедушка, эта сигара!.. Врач сказал…
— А я говорю, что директором «Сондер дитч» будет Фред Пламмер.
— Но он уходит на пенсию в будущем году, — попытался возразить Манфред.
— Да, — согласился Харри, — но что это меняет?
— Но он — такая старая развалина. — В голосе Манфреда послышались нотки отчаяния. Он не ожидал, что одна из причуд старика расстроит все его планы.
— Он на двенадцать лет моложе меня, — угрожающе прорычал Харри. — Как он может быть старой развалиной?
12
Уик-энд закончился, и квартира стала производить на Рода гнетущее впечатление. Ему не терпелось уехать из нее.
Он побрился, стоя голышом перед зеркалом, постоянно чувствуя вонь из пепельниц и полупустых бокалов. Уборщица увидит обычную для понедельников картину. Все громче и громче становился шум уличного движения с авеню Луис-Бота. Род взглянул на часы: шесть часов утра. «Хорошее время для того, чтобы разобраться в собственной душе», — решил Род и, наклонившись вперед, вгляделся в собственное отражение.
«Ты слишком стар для такой жизни, — сказал он себе. — Четыре года ты так живешь, уже четыре года со дня развода. Вполне достаточно. Было бы совсем неплохо лечь в постель две ночи подряд с одной и той же женщиной».
Он промыл бритвы и включил душ.
«Возможно, я смогу позволить себе такую жизнь, если наш мальчик Манфред сдержит свое слово». Род не позволял себе безоговорочно верить обещаниям Манфреда Стайнера, но весь уик-энд, несмотря на это, чувствовал странное волнение.
Он встал под душ, намылился, затем открыл только холодную воду. Чуть позже, тяжело дыша, закрыл кран и потянулся за полотенцем. Вытираясь, прошел через гостиную в спальню и остановился в ногах кровати, чтобы разглядеть девушку, лежащую на скомканных простынях.
Благодаря загару — цвета карамели — она казалась одетой в прозрачные лифчик и трусики. Волосы, разметавшиеся по подушке, были светлыми и золотистыми и совершенно не гармонировали с треугольником черных волос внизу живота. Розовые губы по-детски надуты во сне. Она показалась Роду слишком молодой. Он даже встревожился. Только сделав заметное усилие, он вспомнил ее имя — начинал уик-энд он совсем с другой девушкой.
— Люсиль, — позвал он, присаживаясь на кровать, — просыпайся. Пора уезжать.
Она открыла глаза.
— Доброе утро. — Род нежно ее поцеловал.
— Ммм… — Она часто заморгала. — Который час? Я не хочу потерять работу.
— Шесть.
— Замечательно. У меня еще масса времени. — Она отвернулась и попыталась зарыться в простыни.
— Ничего подобного. — Род легонько шлепнул ее по заду. — Шевелись, девочка. Готовить умеешь?
— Нет… — Она подняла голову. — Напомни, как тебя зовут.
— Род.
— Ах да, Поршень Род. — Она хихикнула. — Чуть не умерла! Ты уверен, что не работаешь на паровой тяге?
— Сколько тебе лет?
— Девятнадцать. А тебе?
— Тридцать восемь.
— Папочка, ты просто прелесть! — горячо воскликнула она.
— Да, иногда на меня находит. — Он встал. — Собирайся.
— Ты уезжай, а я закрою дверь, когда буду уходить.
— Не выйдет. — Когда последний раз он оставил девушку в квартире, она вынесла все: еду, спиртное, бокалы, полотенца, даже пепельницы. — Пять минут на сборы.
К счастью, она жила по пути и показала дорогу к запущенному кварталу многоквартирных домов в районе Боойсенс, рядом с отвалами породы.
— Я пытаюсь дать образование трем слепым сестренкам. Не хочешь помочь? — спросила она, когда Род остановил «мазерати».
— Конечно. — Он протянул ей пятирандовую банкноту.
— Спасибо. — Она соскользнула с красного кожаного сиденья, закрыла за собой дверь и зашагала прочь. Она