– Они тут со своими идеями сводят меня с ума. Что такое?
– Да толком ничего, но Моргенштерн закончился. В «Даблдей» я тоже звонила. Мне показалось, это тебе важно, и я просто говорю, что Джейсону перепадет только весьма уместный десятискоростной велик.
– Не важно, – сказал я; Сэнди Стерлинг улыбалась. Из бассейна, где поглубже. Глядя мне в глаза. – Но все равно спасибо. – Я уже хотел было повесить трубку, но тут сказал: – Раз уж ты все равно этим занялась, звякни в «Аргоси» на Пятьдесят девятой. У них старых книжек пруд пруди.
– «Аргоси». Пятьдесят девятая улица. Поняла. До вечера. – Она повесила трубку.
И не сказала «чтоб никаких старлеток». Всякий раз так прощалась, а тут не сказала. Может, догадалась по голосу? Хелен провидит будь здоров – все-таки психотерапевт. На медленном огне дальней конфорки пудингом тихонько забулькали угрызения совести.
Я вернулся к шезлонгу. Один.
Сэнди Стерлинг поплавала. Я раскрыл «Нью-Йорк таймс». Окрестности пробивало неким сексуальным зарядом.
– Наплавались? – спросила она.
Я отложил газету. Сэнди Стерлинг держалась у бортика возле моего шезлонга.
Я кивнул. Любо-дорого смотреть.
– Какой Зэнук? Дик или Дэррил?
– Звонила моя жена, – сказал я. Подчеркнув последнее слово.
Ее это не обескуражило. Она выбралась из воды и легла в соседний шезлонг. Бюст тяжеловат, но прекрасна. Если любите таких, вам наверняка понравилась бы Сэнди Стерлинг. Я таких люблю.
– Вы же с Левином работаете? «Степфордские жены»?
– Пишу сценарий.
– Обожаю эту книгу. Типа моя самая любимая книжка на свете. Вот бы в кино сыграть. По вашему сценарию. Золотой шанс – что угодно бы отдала.
Ну и вот. Она все выложила, все карты на стол.
Естественно, я быстренько привел ее в чувство.
– Слушайте, – сказал я. – Я таким не промышляю. Иначе сказал бы «да», на вас же любо-дорого смотреть, что уж тут, и я желаю вам всяческих радостей, но мне только этого не хватало – жизнь и так чересчур сложна.
Это я только подумал, что так скажу. Но потом смекнул: эй, погоди, какой закон гласит, что ты у нас главный пуританин в кинобизнесе? Я работал с людьми, которые по таким случаям картотеку держат. (Истинная правда; спросите Джойс Хейбер[29].)
– Вы много играли в кино? – произнес мой голос. Сами понимаете, я страстно жаждал узнать ответ.
– Ну, горизонты не особо расширились, если вы меня понимаете.
– Мистер Голдман?
Надо мной стоял помощник спасателя.
– Опять вас. – И он протянул мне телефон.
– Уилли? – (От первого же слова моей жены меня с ног до головы окатило слепыми опасениями.)
– Что, Хелен?
– Ты странно разговариваешь.
– Что такое, Хелен?
– Ничего, просто…
– Вряд ли ничего, раз ты звонишь.
– Что с тобой, Уилли?
– Со мной ничего. Я рассуждаю логически. Ты же набрала номер. Я пытаюсь выяснить зачем. – Если постараться, мне неплохо дается холодность.
– Ты что-то скрываешь.
Я с катушек слетаю, когда она так делает. Потому что, понимаете, с этим ее ужасным психиатрическим опытом она подозревает, будто я что-то скрываю, лишь когда я что-то скрываю.
– Хелен, я посреди совещания; говори уже.
Ну вот опять. Я вру жене про другую женщину, и другая женщина это понимает.
С соседнего шезлонга прямо мне в лицо улыбалась Сэнди Стерлинг.
– В «Аргоси» книги нет, ни у кого книги нет, до свиданья, Уилли. – И Хелен повесила трубку.
– Опять жена?
Я кивнул, поставил телефон на столик у шезлонга.
– Вы с ней часто болтаете.
– Да уж, – сказал я. – Фиг чего напишешь в такой обстановке.
Видимо, она улыбнулась.
Сердце колотилось, никак не унять.
– Глава первая. «Невеста», – сказал папа.
Я, наверное, вздрогнул, потому что она сказала:
– А?
– Мой оте… – начал я. – Мне показа… – начал я. – Ничего, – наконец сказал я.
– Спокойно, – ответила она и очень мило мне улыбнулась. На секундочку ладонью накрыла мою руку, приголубила, утешила.
Возможно ли, что она понимает? Любо-дорого смотреть – и притом все понимает? Это разве не запрещено законом? Хелен ничего не понимала. Утверждала обратное: «Я понимаю, отчего ты так говоришь, Уилли», но втайне просто вынюхивала мои неврозы. Нет, пожалуй, она понимала; но она не сочувствовала. И конечно, смотреть не любо-дорого. Тоща – это да. И да, ослепительно умна.
– Мы с женой познакомились в магистратуре, – сообщил я Сэнди Стерлинг. – Она писала диссертацию.
Сэнди Стерлинг затруднялась проследить за ходом моей мысли.
– Мы были сущие дети. Вам сколько лет?
– По правде или по паспорту?
Я расхохотался. Любо-дорого смотреть, все понимает – плюс чувство юмора?
– Фехтование. Рукопашный бой. Пытки, – сказал папа. – Любовь. Ненависть. Возмездие. Великаны. Звери всех пород и обличий. Правда. Страсть. Чудеса.
На часах было 12:35, и я сказал:
– Я быстренько позвоню, ладно?
– Ладно.
– Нью-йоркская справочная, – сказал я в трубку, а когда соединили, сказал так: – Назовите мне, пожалуйста, какие-нибудь книжные на Четвертой авеню. Там их штук двадцать. – Четвертая авеню – букинистический центр англоязычной цивилизации. Пока оператор искала, я повернулся к обитательнице соседнего шезлонга и пояснил: – Моему пацану сегодня десять, и я типа хочу ему одну книжку подарить, это быстро.
– Валяйте, – сказала Сэнди Стерлинг.
– Я нашла один: «Книжная лавка на Четвертой авеню», – сказала оператор и продиктовала мне номер.
– А других нет? У них там гнездо.
– Если вы са-абщите их на-азвания, я сма-агу а-атветить, – со справочным акцентом сказала она.
– И так сойдет, – ответил я и попросил гостиничного оператора соединить. – Слушайте, я звоню из Лос-Анджелеса, – сказал я, – и мне нужна «Принцесса-невеста» С. Моргенштерна.
– Не-а. Простите, – отозвался парень в трубке и дал отбой, не успел я прибавить: «Может, вы мне скажете, какие у вас там в округе книжные?»
– Наберите еще раз, – попросил я гостиничного оператора, и когда парень снова ответил, сказал ему: – Это снова я, ваш лос-анджелесский абонент; пожалуйста, не бросайте трубку.
– Я же говорю, мистер, у нас нету.
– Я понял. Я хотел спросить: я в Калифорнии, – может, вы мне скажете названия и телефоны каких-нибудь соседних букинистов? Вдруг у них есть? У меня тут не то чтобы грудами валялись нью-йоркские «Желтые страницы».
– Они мне не помогают – и я им не буду. – И он снова дал отбой.
Я сидел, сжимая телефонную трубку.
– Что за книжка такая особенная? – спросила Сэнди Стерлинг.
– Не важно, – сказал я и положил трубку на рычаг. Потом сказал: – Нет, важно, – и снял трубку, и наконец дозвонился до своего нью-йоркского издательства «Харкорт-Брейс-Джованович», и после еще пары-тройки наконцов секретарша моего редактора продиктовала мне названия и телефоны всех книжных в районе Четвертой авеню.
– Охотники, – между тем говорил папа. – Злодеи. Герои. Самые красивейшие дамы. – Он окопался у меня в башке, сутулый и плешивый, щурился, старательно читал, старался меня порадовать, не упустить больного сына, отогнать беду от дверей.
Когда я дописал и распрощался с секретаршей, на часах было 13:10.
Затем я взялся за книжные магазины.
– Слушайте, я звоню из Лос-Анджелеса, мне нужна книга Моргенштерна, «Принцесса-невеста», и…
– …извините…
– …извините…
Занято.
– …уж сколько лет не было…
Опять занято.
13:35.
Сэнди плавает. Слегка злится. Думает, наверное, что я издеваюсь. Я не издевался, но впечатление понятное.
– …простите, в начале декабря мелькала…
– …не склалось, простите…
– С вами говорит автоответчик. Этот номер не обслуживается.