На учебной базе «морских котиков» я рано усвоил ценность командной работы и необходимость выполнять трудные задачи не в одиночку. Салагам, которые надеялись стать крутыми спецназовцами, этот важный урок преподала трехметровая надувная шлюпка.

На первом этапе обучения мы, новобранцы, должны были брать ее с собой, куда бы ни пошли. Мы тащили ее на головах, когда бежали от казармы через дорогу в армейскую столовую. Мы несли ее на руках, когда бегали вверх и вниз по песчаным дюнам Коронадо. Мы бесконечно гребли на ней с севера на юг вдоль побережья и по пенистым бурунам: семь человек как единое целое, чтобы доставить ее по назначению.

Но в ходе этого путешествия на шлюпке мы узнавали нечто еще. Время от времени один из членов команды заболевал и получал травму, а потому не мог действовать в полную силу. Часто меня самого изматывал день тренировок. Я мог слечь с простудой или гриппом. В эти дни нагрузка ложилась на моих товарищей. Они мощнее налегали на весла. Глубже опускали их. Они делились своим пайком, чтобы я мог подкрепиться. А впоследствии, когда приходило время, я возвращал долг. Маленькая резиновая шлюпка помогала понять: никто не справится с обучением в одиночку. Никакой «морской котик» не сможет сражаться сам по себе. А если говорить более широко, нужны люди, которые протянут руку в трудные времена.

Я никогда не нуждался в помощи так сильно, как двадцать пять лет спустя, когда командовал всеми «морскими котиками» Западного побережья.

Я был коммодором 1-го полка войск специального назначения в Коронадо. Как капитан ВМС, я имел за плечами несколько десятилетий руководства «морскими котиками» по всему миру. Я ожидал обычного парашютного прыжка, но все пошло не так.

Мы сидели на борту C-130 Hercules, который уже взлетел на высоту 3600 метров, и готовились к прыжку. Это был прекрасный калифорнийский день. На небе ни облачка, на Тихом океане — штиль, и вот она, как на ладони (с такой-то высоты), граница с Мексикой, всего лишь в нескольких километрах отсюда.

Инструктор рявкнул: «Приготовиться!» Где-то внизу, за краем люка, расстилалась земля. Он взглянул мне в глаза, улыбнулся и крикнул: «Пошел! Пошел! Пошел!» Я вынырнул из самолета. Мои руки были раскинуты в стороны, а ноги чуть согнуты в коленях. Поток воздуха наклонил меня вперед, но взмахами рук я выровнял положение.

Я быстро проверил альтиметр[2], убедился, что падаю ровно, и огляделся: нет ли кого-нибудь в опасной близости? А через двадцать секунд высота была уже 1600 метров. Следовало раскрывать парашют.

И тут я увидел, что прямо под меня проскользнул другой парашютист. Он был на моем пути к земле и потянул за кольцо. Я мог видеть, как вытяжной парашют извлекает из ранца камеру основного…

Я моментально прижал руки к корпусу и потянулся головой к земле, в попытке уклониться от раскрывающегося купола. Но было слишком поздно.

Чужой парашют раскрылся передо мной подобно пневматической подушке, ударив меня со скоростью 190 км/час. Я отскочил от основного купола и потерял контроль, еле сохраняя сознание после удара. Несколько секунд меня мотало, и я не мог стабилизироваться. Я не видел альтиметр и понятия не имел, далеко ли до земли.

Я инстинктивно нащупал кольцо и рванул его. Вытяжной парашют выскользнул из небольшого отделения в задней части ранца, но запутался вокруг ноги. А земля все приближалась. Я пытался выпутаться, но стало только хуже. Основной парашют частично вышел, но в процессе закрутился вокруг другой ноги.

Вытягивая шею к небу, я видел, что мои ноги опутаны длинными капроновыми стропами, которые соединяют основной парашют с амуницией на спине. Одна стропа обвернулась вокруг одной ноги, а другая — вокруг другой. Основной парашют полностью выскользнул из ранца, но повис где-то на мне.

Я изо всех сил пытался выпутаться и вдруг почувствовал, как купол оторвался от тела и стал распахиваться. Взглянув на ноги, я понял, что сейчас произойдет.

Через несколько секунд купол раскрылся. Стропы, опутывавшие меня, внезапно и резко разошлись, унеся мои ноги с собой. От силы рывка пострадал таз. В нижней части туловища все разорвалось. Тысячи маленьких мышц, соединяющих таз с телом, были повреждены.

Мой рот раскрылся, и я издал вопль, который наверняка услышали даже в Мексике. Раздирающая боль отдавалась по всему телу и пульсировала волнами от таза к голове. Резкие мышечные сокращения сотрясали верхнюю часть туловища, выстреливая новой болью в руки и ноги. Я почувствовал себя вне своего тела: я осознавал крик и пытался удержать его, но боль была невыносимой.

Все еще падая головой вниз, я умудрился вернуться в правильное положение, что сняло часть давления на таз и спину.

450 метров.

Я падал более 1200 метров, прежде чем сработал парашют. Хорошая новость: над моей головой все же раскрылся купол. Плохая новость: я был разорван на куски стропами.

Я приземлился километрах в трех от дропзоны. За считаные минуты подоспела бригада с аэродрома и скорая помощь. Меня