Когда мы закончили, он глубоко вздохнул.
– Год назад я бы запер вас, чтобы вы со своими бредовыми россказнями не мешали мне заниматься настоящим делом.
– По-моему, как раз тогда вы так и поступили, – заметил Джекаби.
– Но в то время наши камеры не были битком забиты обвиняемыми в том, что кажется бредовыми россказнями.
– В смысле? – наклонил голову Джекаби.
Марлоу устало кивнул в сторону коридора.
– Сейчас вы не единственные охотитесь на монстров.
– Я знал, что мэр Спейд объявил охоту, – вздохнул Джекаби, когда Марлоу открыл дверь, ведущую к камерам для задержанных, – но недооценивал размах всего предприятия.
В участке на Мейсон-стрит располагалось всего три камеры, две из которых были забиты мужчинами, а одна – женщинами. Еще несколько подозреваемых сидели на стульях вдоль стен у камер, дожидаясь своей очереди. Никто из них с виду не походил на закоренелых преступников. На одной пожилой женщине, годившейся мне в бабушки, был даже испачканный мукой фартук. В углу мужской камеры хныкали двое школьников. На скамейке напротив них сидел мужчина в грязном комбинезоне, качая головой и тяжело вздыхая.
– Вот уж действительно безумие, – произнес Джекаби. – Я слышал, что Спейд и его добровольные помощники прочесывают город, но думал, что это что-то вроде неудачной шутки или досужих сплетен, которые передают друг другу горожане. Не ожидал, что все зашло настолько далеко!
– Никто и не воспринимал его серьезно, – признал Марлоу. – Общественное мнение сходилось на том, что это превращается в паранойю, приправленную предрассудками. Все изменилось пару дней назад. Настоящая суматоха началась, когда один из парней Спейда поймал какого-то чертенка – на мой взгляд, обезьяна обезьяной. Они прозвали его Дьяволом из Чернильницы. Даже странно, что вы о нем не слышали. Вчера утром они пронесли то, что осталось от него, на шесте по улицам. Я, значит, из сил тут выбиваюсь, стараясь пресечь слухи и сдержать панику в городе, а парни Спейда устраивают какое-то кукольное представление с настоящим демоном.
– Они убили его? – уточнил Джекаби спокойным тоном, но я заметила, как он нахмурил брови.
– Мэр сказал, что таковы требования общественной безопасности, что нужно повысить бдительность, показать людям правду. Настоящий демон придал убедительности всему, что говорил и к чему призывал Спейд. Соседи начали доносить на соседей, домохозяева – подавать жалобы на жильцов. Вся эта толпа – это только те, кого успели зарегистрировать с прошлой ночи, – Марлоу махнул рукой на камеры. – Спейд хочет, чтобы каждого задержанного тщательно допросили с составлением подробного отчета. Бумажная работа – это настоящий кошмар. Вскоре нам придется отправлять их в исправительное учреждение Кроули. У нас просто нет места для всех.
Я внимательно разглядывала задержанных. Все они представляли собой довольно печальное зрелище, у некоторых оказались разбиты губы или красовались синяки под глазами. Один мужчина сжимал руку так, будто она была сломана, а из-за его спины выглядывал парень с сильно обожженным лицом.
Полный офицер с пышными свисающими усами, промокая платком пот и пыхтя, лихорадочно заполнял отчеты и составлял доклады о последней партии арестованных.
– Не против, если я гляну, Алтон? – спросил его Джекаби.
Не дожидаясь ответа, он взял со стола блокнот и стал перелистывать страницы с записями о недавних подозреваемых.
– Аллан, – поправил его офицер. – Эй, вообще-то мне нужен этот…
– Все в порядке, – проворчал Марлоу.
– Где здесь Снорри Шмиц? – громко спросил Джекаби.
Раздался лязг наручников, и мистер Шмиц, низкорослый круглолицый мужчина с унылым видом, помахал рукой.
– Ничего подозрительного в нем нет, – заявил Джекаби. – Тут написано, что его обвиняют в том, что он наполовину гном!
– Да, если честно, то он действительно слишком коренастый и пухловатый, – пробормотал усатый офицер.
Снорри прорычал что-то нечленораздельное.
– Но если вы утверждаете, что это не так, мистер Джекаби, – что ж, вы эксперт, вам решать.
Офицер посмотрел на Марлоу в поисках подтверждения своих слов. Марлоу посмотрел на Джекаби.
– Что? Конечно же, он наполовину гном! Дело не в этом. Покажите мне закон, в котором говорится, что для получения гражданства оба родителя обязательно должны быть людьми!
Детектив пролистал несколько страниц.
– Глупость, еще одна глупость. Если это эльфийский подменыш, то железные наручники прожгут ему кожу. Глупость. А это вообще что такое? Вы обвиняете женщину в совершении языческих ритуалов и поклонении дьяволу? Так в чем же именно?
– Э-э-э… и в том и в другом? – предположил Аллан.
– Да ладно вам, Аллан! Не нужно быть экспертом по оккультизму, чтобы распознать тут противоречие. Как по-вашему, в кого нужно верить, чтобы поклоняться дьяволу?
– М-м-м… – Аллан зашевелил усами и посмотрел на Марлоу в надежде на помощь, но комиссар только приподнял бровь.
– Может, вы выскажете свое предположение, мисс Рук? – Джекаби повернулся ко мне.
– В дьявола?
– Вот именно! Если хочешь поклоняться Врагу рода человеческого, то, разумеется, нужно в первую очередь верить в него, верно? А кому поклоняются язычники, Алтон?
– Аллан.
– Они поклоняются различным богам, богиням и духам природы. Догадываетесь, кого нет в этом списке?
– Э-э-э… дьявола? – неуверенно предположил Аллан.
– Вот теперь вы и сами понимаете! Если собираетесь навешивать на кого-то дурацкие обвинения, то уж постарайтесь хотя бы соблюдать видимость правдоподобности и избегать взаимоисключающих описаний!
Дверь в конце коридора распахнулась, и двое полицейских втолкнули внутрь тощего мужчину в сером кардигане. Джекаби швырнул блокнот обратно на стол и внимательно проследил за тем, как подозреваемого подводят к одной из камер.
– Задержанным отойти от двери, – приказал первый полицейский, снимая связку ключей с пояса.
Те, кто был в камере, постарались как можно сильнее отодвинуться от решетки, прижавшись друг к другу, и пленника завели внутрь. Заключенные помогли ему опуститься на скамью. Лицо новоприбывшего покрывали синяки, из пореза над глазом шла кровь.
– Как я и говорил, – проворчал Марлоу, – подвергли тщательному допросу.
– Что случилось с этим человеком? – требовательно спросил Джекаби.
– Я бы не стал называть его человеком, – послышался знакомый голос, и в конце коридора показался сам мэр Спейд.
Он был облачен в канареечно-желтый жилет с кофейного цвета галстуком-бабочкой. Переступая через порог, мэр споткнулся, отчего его очки едва не слетели, и он поправил их пальцем. Среди всех присутствующих Спейд казался наименее грозным и устрашающим, даже если учитывать бабушек в фартуках. Если бы какой-нибудь проказливый школьник вздумал пошутить над своим слегка толстоватым двенадцатилетним товарищем, стерев на его портрете волосы и пририсовав бороду, то он тем самым вполне правдоподобно изобразил бы мэра Филипа Спейда.
– Чтобы вытянуть из него все, потребовалось некоторое время, – продолжил он, гордо выпячивая грудь, – но мы добились своего. Здравствуйте, детектив. Рад, что вы наконец-то присоединились к нам, а то я уже начал подозревать, что мои телеграммы до вас не доходят.
– Несколько первых я прочитал, – ответил Джекаби, – и поручил своей утке перекладывать их непосредственно в ящик с буквой «П». Позже решу, куда их поместить точно: в раздел «политика» или «паранойя».
– Ну, надеюсь,