Во-вторых, мусульманская Испания должна рассматриваться как часть мусульманского мира. Она составляла культурную общность с обширным мусульманским регионом, и характер культурных связей ее с центральномусульманскими землями также подлежит изучению. Как осуществлялись эти связи? Была ли Испания пассивным получателем, или же она сама внесла какой-то специфический вклад в мусульманскую культуру? Можно ли считать ее активно функционирующей клеткой в социальном организме ислама? С другой стороны, насколько приспособилась эта клетка к особым условиям Пиренейского полуострова, к его климату, географии, смешению религий? Удалось ли ей интегрировать различные расовые и социальные группы в некое единство и распределить свои ценности среди всего общества? К перечисленным выше примыкает также вопрос о связи Испании с Северной Африкой, в особенности с той ее частью, где расположены современные Марокко и Алжир. Составляли ли эти области единую культурную зону, в которой главенствовала Испания?Наконец, мусульманская Испания была в тесном контакте с европейскими соседями. В чем же именно состоял ее вклад в европейскую цивилизацию? В сколь многих сферах можем мы проследить ее влияние, увидеть, чему европейцы научились у испанских мусульман? И еще: очевидное воздействие на Европу оказала ее собственная реакция на существование мусульманской Испании. Крестовые походы являются отчасти ответом на джихад — священную войну мавров, а Реконкиста была основным формирующим элементом в создании современной Испании. Отвечать на эти последние вопросы надлежит уже историкам Европы и христианской Испании, мы же лишь наметим отдельные направления, по которым могут быть получены такие ответы.
Глава первая. Мусульманское завоевание
1. Завоевание как этап арабской экспансии
Для жителей Испании арабское завоевание 711—716 гг. оказалось подобным грому среди ясного неба, однако для самих арабов покорение Испании было лишь одним из этапов экспансии[10]. Это был на редкость доходный и удачный этап, и успех пришел быстро, но в процессе экспансии, которая началась по крайней мере в 630 г., уже бывали похожие периоды. Во время правления халифа Омара (634—644) зарождающееся арабское государство, в то время представлявшее собой союз большинства (но не всех) арабских племен Аравийского полуострова, одержало победу над Византией, отторгнув от нее провинции Сирию и Египет, и нанесло такой сокрушительный удар Персидской империи, что та прекратила свое существование, отдав теперешние Ирак и Иран под власть арабов, коль скоро они смогли найти достаточно людей, чтобы надежно обеспечить эту власть. И это было лишь началом. Еще почти целое столетие арабы продолжали двигаться вперед и вперед. Одна линия экспансии пролегала на северо-восток, вдоль «золотого пути» на Самарканд и далее, другая — на юго-восток, в долину Инда, на западе обе они следовали по побережью Северной Африки. Продвижение арабов не было постепенным, скорее оно напоминало серию скачков. Между ними бывали периоды покоя и консолидации, когда арабы останавливались перед лицом какого-нибудь серьезного препятствия или же для того, чтобы разрешить внутренние проблемы.
Чтобы понять, как эта удивительная экспансия стала возможной, необходимо вернуться к карьере Мухаммада. Мухаммад был и пророком, и государственным деятелем - сочетание, которое трудно понять современному человеку с его строгим разграничением религии и прочих сторон жизни. Как государственный деятель он был заинтересован в арабском единстве; но, возможно, он также чувствовал, что политическое единство само собой вытекает из того обстоятельства, что его пророческая миссия адресована всем арабам вообще, а не только мекканцам. Однако единство без экспансии было практически невозможным — из-за характера кочевого образа жизни. Экономическим базисом этой жизни служило скотоводство с нерегулярными передвижениями с места на место, с пастбища, на котором трава свежее, на пастбище, где есть постоянно действующие колодцы. Кочевники, когда могли, взимали плату с людей и товаров за «обеспечение безопасности». Жизнь в Аравийской пустыне никогда не была легкой, во всяком случае нормой для нее служил набег, целью которого обычно являлся угон скота соседей, но порой эти набеги приводили и к человеческим жертвам. Потери, понесенные в набегах и прочих схватках, должны были отчасти регулировать проблему питания. На какой-то точке его жизненного пути Мухаммаду, должно быть, стало ясно, что политическое единство арабов покончит с набегами, но тогда сразу возникнут трудности с продовольствием. Как же можно было преодолеть их?
Именно в таком контексте следует рассматривать мусульманскую концепцию джихада — «священной войны». Джихад никогда не был чисто религиозным явлением, он всегда носил характер политического орудия. В сущности, «священная война» была трансформацией кочевой практики набегов применительно к условиям, когда Мухаммад располагал лишь Меккой и несколькими союзными племенами. Обыкновенно племя могло совершить набег на другое племя или род, с которым оно в данный момент не было связано дружескими отношениями. Маленькое Мединское государство во многом функционировало как племя. Среди кочевых племен этого региона у него были союзники и друзья, были и враги. Мухаммад настаивал — по крайней мере во второй половине своего жизненного пути - чтобы истинные союзники принимали мусульманство и признавали его пророком. В такой ситуации концепция «священной войны» означала, что набеги последователей Мухаммада направлялись против немусульман, но по мере того как все больше племен вокруг Медины становились мусульманами, это означало также, что для набегов приходилось отправляться все дальше и дальше. Есть некоторые данные полагать, что Мухаммад осознавал, как с ростом числа союзников и прекращением междоусобиц среди них увеличивается дефицит продовольствия, и что он готовился к более дальним рейдам-набегам на Сирию — ближайшую и относительно богатую страну. Во всяком случае, его преемники, едва восстановив контроль над некоторыми племенами, пытавшимися отложиться, направили большие военные экспедиции как в Сирию, так и в Ирак.
Весьма распространено ошибочное мнение, что во время «священной войны» мусульмане предлагали своим противникам альтернативу: «либо ислам, либо меч». Так действительно бывало, но лишь в тех случаях, когда эти противники были политеистами или идолопоклонниками. Для иудеев, христиан и прочих «людей Писания», т.е. монотеистов с кодифицированными священными текстами (это положение интерпретировалось весьма свободно), существовала третья возможность: они могли стать «покровительствуемой группой», которая платила мусульманам дань или налог, но