Разве что могу с Тошкой и Верочкой повозится и уроки сделать, хоть так маме руки развязать. Потом отец нашел работу на дому ему привозили какие-то детали, и он подпиливал их с разных сторон специальной большой пилкой на фоне этого у него развился кашель и начали слезиться глаза. Но все мы понимали, что это тоже деньги. Небольшие, но все же. Врачи говорили ему б реабилитацию хорошую и он может еще и смог бы ходить без костылей. Но где ж на нее деньги взять на эту реабилитацию. Я понимала, что если найду работу и уеду маме не нужно будет кормить еще и меня и тратиться на еще один рот в семье. А так я смогу помогать им. Ничего Вера уже не маленькая по дому если что справится, да и Тошка молодец с отцом его детали пилит. Они справятся без меня. Им даже легче будет.
Пока ехала в офис мечтала, как приеду с подарками красивая, загорелая Тошка и Верка визжать буду от радости, а мама расплачется. Я ей денег дам и скажу, чтоб везла отца в медицинский центр в столице, потом он ходить сам начнет, и мы станем все той же счастливой семьей.
Теперь я сидела перед представителем «Ваш Заработок Здесь» (да я проверила эту фирму и прочла о ней много хороших отзывов) и нервно теребила подол платья. Самого красивого из всех что у меня были темно-синего, до колен с короткими рукавами и стразами по краю декольте. Мне Лиза его подарила на день рождения в прошлом году и я надела его всего два раза. Верка каждый раз как его видела кричала, что тоже такое хочет. Обезьяна мелкая.
— Вы указали, что владеете тремя иностранными языками. Напишите насколько хорошо вы знаете эти языки, обведя в кружочек цифры от одного до десяти. Где десять — превосходно, а единица — не знаю.
Я обвела цифру девять так как все же это не родной мне язык.
— Арабский?
— Да, мне всегда была очень интересна восточная культура. Потом я ходила на курсы и учила язык онлайн. Практики правда было мало, но читать и писать я умею хорошо. Я даже делала несколько переводов с арабского на русский язык.
Кажется, ее совершенно не заинтересовал мой рассказ. Точнее ей было совершенно наплевать откуда я знаю этот язык, ей вообще было на меня плевать хоть она и делала вид, что интересуется.
— Выезжали ли вы раньше заграницу для работы и в какие страны? Не привлекали ли вас заграницей к ответственности за незаконную трудовую деятельность?
— Нет, конечно. Я вообще ни разу не была заграницей.
У нее зазвонил сотовый и она отошла с ним в сторону. Краем уха я слышала, о чем она говорит, хотя и старалась не подслушивать.
— Я понимаю. Но они не валяются на улице и не едут сюда пачками. Пока что только для ВЗЗ. Для тебя никого. А что я могу сделать? Ловить их на остановках? Так и передай Асаду пока что пусто. Притом, ты сам понимаешь всех подряд не возьмешь. Нужно, чтоб подходила по всем параметрам. Чтоб потом без неприятностей. Мне они не нужны. Я помню про долг! Асад знает, что я все верну…я…поняла. Не надо…Пожалуйста! Я поняла, говорю. Хорошо я постараюсь найти.
Она вернулась к столу и грациозно за него села, подняла на меня красивые темные глаза и поправила краешек очков. Внимательно меня осмотрела. Очень внимательно. Покусывая кончик шариковой ручки.
— Вы замужем? Есть дети?
— Нет.
— Живете одна?
— С родителями, братом и сестрой.
— Кем работают родители?
Я все ей рассказала, она проявила столько внимания и сочувствия, спрашивала о травме папы и даже рекомендовала к каким врачам можно обратиться. Наверное, она очень хороший человек раз смогла выслушать меня кивая головой и что-то записывая себе в блокнот. А потом вдруг спросила:
— У вас очень необычная внешность. Почему не пытались устроиться фотомоделью в агентства? Мы набираем девушек для разных реалити шоу. С вашими невероятными данными вы смогли бы поучаствовать. Набор проходит прямо сейчас, девушкам выплачивается аванс и уже завтра они выезжают с группой во Францию.
Я отрицательно покачала головой. Какие модели? Я? Да я одеваться нормально не умею, на каблуках почти не хожу.
— Нет. Это не для меня. Я боюсь толпы, боюсь сцены и микрофона. Нет, нет, нет. Я не смогу нет. Не мое это. Мне няней, сиделкой.
Улыбка тут же пропала с ее лица вместе с наигранным участием.
— Все понятно. Значит нет. Вас сейчас сфотографируют в коридоре и через несколько минут я скажу вам что у нас есть для вас. Проверю по запросам и по картотеке заказчиков. Не уверена, что смогу что-то найти, но я постараюсь.
Меня сфотографировали у белой стены на лестнице с загранпаспортом в руках. С улыбкой и без. Нет, не каким-то крутым фотоаппаратом, а просто на сотовый. Сделал это какой-то мужчина с короткой бородой и очень маслянистым взглядом, которым он словно ощупывал мое тело, шарил по нему, как щупальцами. Напоследок он назвал меня сахарком и исчез за дверью «офиса».
Мужское внимание я не любила. Не то что не любила я просто привыкла выпускать иголки, потому что обычно со мной знакомились лишь из дикого любопытства. Однажды мне так и сказал парень, в которого, как я думала, я была влюблена:
«Хочу посмотреть везде ли ты такая беленькая. Пацаны говорят ты крашеная. Дай сфоткать!»
Я его ударила. Нет, не пощечину дала, а по-настоящему ударила кулаком в лицо так что носом кровь пошла.
«Белобрысая ссссука! Думаешь ты нужна кому-то? Все только хотят на твою щелку посмотреть такая ли она как у других или альбиносская. Страшилище ты заморское».
Я села на скамейку у стены и стиснула ручки сумочки. Утром Лизка мне сказала, что если будут предлагать фотосессии, чтоб я сразу брала ноги в руки и убиралась подальше. Пока что ничего такого мне не предложили, да и фирма выглядела действительно очень приличной. Конечно в таком маленьком городке как наш и не нужно шикарного офиса.
Как часто мы себя уговариваем, ищем плюсы там, где их практически нет, чтобы не разочароваться, чтобы найти то, что ищем. Я отчаянно хотела,