Она была так счастлива и благодарна, что ее переполняло желание выполнить свой долг и исполнить свое предназначение. Потому, лишь отдохнув немного, Осса с рвением принялась учиться. Она перелистала все учебные книги, справочники и энциклопедии в Великой небесной библиотеке, в поисках вопроса: что же такое любовь? И как ее дарить?! Но нашла там лишь сухие термины и научные определения, которые ничего не объясняли по сути вопроса. Они, не то что не помогли разобраться, но и в конец запутали маленькую искательницу. Тогда она вновь решила вернуться на землю, и применить все вызубренные на зубок теории на практике, надеясь, в конце концов, разобраться, что к чему, методом проб и ошибок. А заодно она намеревалась все - таки найти предписанного ей Великого учителя любви - Купидона.
Может он, где-то среди людей? - Предполагала Осса - Ведь это его работа - быть среди людей.
Теперь, она не поддавалась отчаянью, охватившему ее после первой неудачи. Она с надеждой на будущий успех смело смотрела в глаза грядущим приключениям.
Итак, на заре пятнадцатого дня своей жизни (на вечерней заре, потому что именно на этой заре она и родилась, вернее, была оживленна Великим дыханием жизни, подаренного ей Кроном.) юное, но упрямое создание оседлала свое недовольно фыркающее и не поддерживающее энтузиазма хозяйки облачко, и отправилась на встречу подвигов и опасностей, жутко интересных.
Спустившись на уровне крыш земных зданий, Осса с замиранием сердца, с изумлением и живым интересом стала вглядываться в невиданное зрелище, представшее ее красивым, юным, Божественным очам.
На городской площади было светло как днем, не смотря на наступившие сумерки. Все сверкало и сияло сотнями разноцветных огней. Громко гремела музыка, оглушая все вокруг веселым захватывающим своей радостью мотивом, на много миль. Крутились и вертелись заполненные веселым смехом и визгом разнообразные качели и карусели. Люди гуляли целыми семействами, нарядные и веселые. Люди, и молодые, и пожилые, и взрослые, и дети. Они танцевали, пели песни, улыбались друг другу и шутили, и ели мороженное, и разные сладости, и вкусности, которые широко продавались в красочно разрисованных палатках.
Это была ярмарка!
И каждый пытался выложить весь свой запас энергии, навеселиться на полную катушку, что бы этого запаса приобретенной бодрости и веселья хватило до следующего далекого праздника, и помогло жить в трудные будни.
- Ой, как здорово! - Потрясенно прошептала Осса, в восторге от всего творившегося в низу, и прижалась ласково к облачку. - Вот здесь я и попробую свои силы! - Сказала она с замиранием сердца.
- Бе-е-е! - Замотав неодобрительно кудрявой головой, возразило облачко.
- Спасибо, что ты так веришь в меня, милое облачко. - Весело пожурила Осса непокорное существо. - Но я, все-таки считаю, исходя из теории, что любовь, а именно: внезапное чувство душевной близости, доверие, взаимопонимание, и желание быть всегда вместе, как гласят ученые книги, завязываются лучше всего именно в такие удивительные моменты, всеобщего веселья и радости, когда душа открыта для волшебства и восприятия счастья. А для меня это великолепный шанс успешного дебюта! Нам крупно повезло! - уверенно заявила она облачку, с рвением проверить наконец на практике все изученные ею тщательно теории сотворения любви.
Облачко покосилось на нее с сомнением, но протестовать не решилось, лишь вздохнув украдкой тихонько.
Осса легко спрыгнула со своего капризного облачка и, привязав его за уздечку к башенке магического балагана, расположившегося чуть в сторонке, спустилась вниз, в самую гущу гуляющей толпы.
Вздохнув полной грудью людское счастье, Осса огляделась, замирая от веселого ужаса в предвкушении предстоящего.
Оглядевшись, она поняла, что и здесь в этом ликующем веселье есть одинокие, поющие томной грустью сердца. Своими чуткими ушками маленькой Богини любви она слышала этот нежный таинственный звук и безошибочно шла на него и находила своим вдруг проснувшимся в ней чутьем, как охотничий пес находит дичь, тех, кому нужна была ее помощь.
И вдруг, оказавшись возле томившихся по любви зовущих сердец, Осса ощутила в себе неведомые силы. Ее прямо распирало от переполняющих ее чувств огромнейшей любви. Она чувствовала, что, если сейчас же не передаст его, не распылит на души и сердца людей, ее просто разорвет на части, словно от взорвавшегося внутри нее фейерверка. Ее руки засветились розово-золотистым сиянием, они вдруг сами вскинулись, словно жили теперь своей собственной жизнью, из них полились, потекли потоки золотой пыльцы, которые превращались в сверкающие радужные нити. Ее руки потянули ее в неведомом направлении. И теперь ею словно завладело другое магическое существо, ее тело, ее руки, ее ноги более не подчинились ей. Они жили своей жизнью, бежали, вскидывались, и сплетали волшебными нитями, сердца и души людей, связывали их, и осыпали золотым дождем. А потом, когда над связанной ею парочкой появлялось розовое, или золотое, или радужное, а порой голубое облачко ее руки отлеплялись. И снова ее ноги несли ее в неведомом направлении на зов одиноких сердец. Очень быстро Осса приноровилась к своей магической Божественной сущности, жившей в ней, о существовании которой она даже не подозревала. И уже теперь осознавая смысл происходившего, с удовольствием наслаждалась силой, магией, и мудростью проснувшегося в ней волшебного существа.
Глава 3.
Искушение.
Работа шла в самом разгаре. Осса увлеченная с головой связыванием нежными, легкими, сладостными нитями нежности и любви, была так поглощена ловлей рассеянных, любопытствующих теплых взглядов, чтобы успеть связать на основании взглядов их владельцев первые чувства просыпающейся любви, что не заметила, как к ней подкрался тот, кто мог видеть ее. А значит, был такой же, как она, причастный к ее расе.
Это был падший ангел. Он был прогнанный из небесного царства за свою яростную любовь к грехам и проказам не дозволительным Божественному существу. Но то обстоятельство что он являлся изгнанником, нисколько не смущало его. Он обладал прежней магической силой, и теперь не подчинялся никаким законам, сковывающим его волю, его черную натуру. Он не останавливался перед творением новых проказ зла и греха. И это не подвигала его ни к капле раскаянья. Чувствуя себя прекрасно и раскованно,