«Потрясающе! – воскликнула Мэй-Бритт, – Ведь мы хотим писать у вас и докторскую!»
Выйдя из его кабинета, они были вне себя от счастья, но вместе с тем немного испуганы порученным заданием. Им нужен был резервуар диаметром в 2 м и высотой в полметра, чтобы туда поместилась платформа из плексигласа, частично погруженная в воду. Андерсен, увлекавшийся парусным спортом, предполагал, что им придется построить резервуар с нуля из материалов, применяемых в строительстве яхт. Однако Мозеры позвонили родственнику Мэй-Бритт, работавшему в благотворительной организации «Веритас», и от него узнали, что в Суннмёре есть фирма, которая производит резервуары нужного диаметра.
В маленькой комнатке в подвале они организовали собственную лабораторию. Поскольку учеба у них еще не закончилась, дневное время они проводили на лекциях, а по вечерам трудились в лаборатории. Резервуар, который им удалось купить, вмещал в себя 1250 литров. Они наполняли его водой, подсоединив длинный шланг к крану в туалете на другой стороне коридора. По совету Андерсена они купили лодочный насос, чтобы откачивать воду обратно в туалет.
На потолке над центром бассейна они установили камеру наблюдения за крысами. Программист Брюс Пирси, работавший в институте, написал программу, с помощью которой можно было отслеживать их передвижения. Поскольку было очень важно, чтобы подопытные крысы не видели дно резервуара и прозрачную платформу из плексигласа, Мозеры добавили в воду молоко, сделав ее непрозрачной. А чтобы молоко не скисло и не начало пахнуть, воду приходилось менять каждый день. Одно только заполнение резервуара по утрам и откачка по вечерам отнимали по нескольку часов. Но это было неважно, ведь у них появилась собственная лаборатория!
Поначалу они использовали для экспериментов крыс-альбиносов, но их белые тела было трудно различить на фоне разбавленной молоком воды. Для решения этой проблемы они начали подкрашивать головы крыс водостойкой тушью для ресниц, но потом им удалось раздобыть капюшоновых крыс с черной шерсткой на голове, и дело пошло гораздо проще. Кроме того, у новых подопытных зрение было лучше, чем у альбиносов, и они легче ориентировались в бассейне.
Цель исследования заключалась в том, чтобы выяснить, можно ли наблюдать отражение процессов обучения в нейронах гиппокампа. Однако в гиппокампе слишком много нейронов, и надежды на то, что удастся обнаружить след обучения, было не больше, чем найти иголку в стоге сена. Поэтому Андерсен предлагал удалить весь гиппокамп за исключением одного небольшого фрагмента, чтобы было легче искать. Мэй-Бритт и Эдвард Мозеры были с ним согласны, но сначала они хотели убедиться, что крысы вообще могут обучаться с поврежденным гиппокампом. Ведь было неизвестно, все ли части гиппокампа выполняют одну и ту же функцию или отдельные его части более важны для топографической памяти. Таким образом, темой их дипломной работы стала серия экспериментов, посвященных установлению роли различных областей гиппокампа в топографической памяти у крыс.
Андерсен научил их проводить операции на мозге подопытных. Кроме того, им помогал многолетний партнер Андерсена Теодор Блэкстад, один из ведущих мировых специалистов по анатомии гиппокампа. Он объяснил им, по каким «вехам» следует ориентироваться в интересующей их области мозга и где проходит граница между гиппокампом и окружающей его мозговой тканью.
Поскольку Пер Андерсен обладал обширной сетью международных контактов, в Осло часто приезжали всемирно известные ученые, к примеру лауреат Нобелевской премии Джон Экклс или Эрик Кандел. Гостей всегда привечали торжественными приемами – либо в городской квартире Андерсена в Бэруме, либо в его загородном доме в Хемседале. Пер и его супруга Кари Шлеттен готовили роскошные обеды и приглашали столько гостей, сколько помещалось за столом. Как правило, хозяева ограничивались приглашением докторантов, потому что на дипломников попросту не хватило бы места. Но иногда Андерсен делал исключение ради Мэй-Бритт и Эдварда Мозеров. Так они познакомились с ведущими нейробиологами мира.
Эксперименты начались в январе 1989 года. Первым делом они погружали крысу в наркоз и укладывали ее на операционный стол для непрерывной подачи анестезирующего газа во время операции. Затем осторожно пробуривали отверстие в черепе и отсасывали фрагменты мозговой ткани гиппокампа в обоих полушариях крысиного мозга. У некоторых крыс удаляли нижнюю часть гиппокампа, у других – верхнюю. Кроме того, имелась контрольная группа, которой совсем не удаляли гиппокамп и либо пробуривали такие же отверстия в черепе, либо удаляли часть коры мозга. Контрольная группа была нужна для того, чтобы убедиться, что во время экспериментов ученые наблюдают именно результат удаления гиппокампа.
После операции крысы в течение недели приходили в себя в своих клетках, а затем начинались тренировки в бассейне. Подопытные должны были найти платформу из плексигласа, скрытую под несколькими сантиметрами воды и невидимую из-за молока, добавленного в воду.
Одну за другой крыс по очереди опускали в теплую воду, направив головой к краю бассейна. Как только крысу отпускали, она начинала плавать кругами в поисках опоры для лап, что является вполне естественным поведением для нее. Когда крыса находила платформу, ей давали постоять на ней полминуты, а затем вынимали из резервуара. Крысам, не нашедшим платформу самостоятельно в течение двух минут, помогали ее найти. Спустя некоторое время крысу снова выпускали в воду, на этот раз в другом месте бассейна. Затем она отдыхала четыре часа перед следующим «заплывом».
Эксперимент продолжался в течение восьми дней.
За это время крысы из контрольной группы научились находить платформу не более чем за 12 секунд. Животные с удаленной нижней частью гиппокампа также показывали хорошие результаты. Однако крысы, которым удалили фрагменты верхней части гиппокампа, тратили на поиск платформы гораздо больше времени. Это было поразительное открытие. Оно указывало на то, что для ориентации крысы в пространстве верхняя часть гиппокампа намного важнее нижней. Но Мэй-Бритт и Эдвард не могли объяснить, почему это так.
Через несколько месяцев после завершения своей дипломной работы они представили результаты исследования на международной конференции по нейронаукам в Стокгольме. Среди тех, кто остановился около их постера, был и Ричард Моррис – тот самый ученый, который изобрел водный лабиринт, использованный ими в эксперименте. Моррис похвалил их за интересное исследование. Он был удивлен, как им пришло в голову удалить разные части гиппокампа, поскольку он сам до