угодно можно. И это всегда больно.

Когда я была маленькой девочкой,

я налила лимонад в кружечку. Очень вкусный лимонад «Буратино». Это для папы. Мы были на даче; папа трудолюбиво копал грядки в конце огорода. И я к нему с кружечкой, полной лимонада, побежала. Чтобы пузырьки не исчезли; что за лимонадик без пузырьков?

Маленькому человечку трудно бежать по бороздам, обходить комья земли, переступать через досочки и кучки сорняков; да еще на вытянутой руке нести кружку с лимонадом. Когда я добралась до папы, лимонада осталось на донышке – все расплескалось… Только один глоточек остался. Папа взял кружку, выпил глоточек и сказал: «Замечательно! Я отлично утолил жажду и восполнил дефицит глюкозы! Очень сладко и полезно!», – он же доктор был.

Глоточек всего-то остался на донышке, пока я бежала и пробиралась через препятствия. Но остался! Это самое главное.

Это про любовь. Мы бежим через жизнь, огибая препятствия и перепрыгивая через ямки. Запинаемся, спотыкаемся, иногда падаем и снова встаем. Этот бег с препятствиями занимает все наше внимание, все наше время, он требует усилий. И надо постоянно бежать, так жизнь устроена. Только мы иногда забываем про кружечку, наполненную любовью. Главное, ее донести, вот в чем смысл, понимаете?

Но бывает, добежишь до близкого человека или он до тебя, а в кружке-то давно пусто. Или она потеряна и забыта где-то. И зачем было бежать? Сердце высохло и окаменело. Нет ни любви, ни дружбы. И уже надо что-то копать. Отнюдь не грядку. Ямку…

Осторожнее надо с любовью. Это самое главное и есть. Этот глоток, капля в кружке, которую надо донести до конца. Донести и отдать тому, кого любишь и ради кого бежал…

Ужасную ошибку

совершила одна женщина под Рождество. Сначала она все правильно делала, так она думала. Надела сапоги, похожие на солдатские. Шубу и шапищу. Села за руль своего джипа и поехала к одной дуре. Корыстной гадине. Разбираться.

Женщину звали Тамара Леонардовна, предположим. У нее был единственный сын, она его поздно родила, для себя. И так вдвоем с сыном прожила тридцать лет. Сына она безумно любила. Ради него и жила, и работала изо всех сил. И разбогатела ради него. А сын познакомился с девушкой Леной из общежития. Да еще с ребенком!

Тамара Леонардовна знала людей. Она знала, что эта девка, как она Лену называла, хочет отнять у нее сына и поживиться имуществом. Вот и поехала она разбираться с девкой, узнала, где та живет. И решила эту Лену запугать или подкупить; как получится уж. Но оторвать змею от своего сына, который перестал слушать маму и толковал о женитьбе.

Тамара Леонардовна была лицом похожа на бульдога. Тяжелое лицо со складками и брылями. А глаза у нее горели от злости, как у собаки Баскервилей. Она была большая женщина, как памятник Родине. Думаю, на Кабаниху она походила более всего; из пьесы Островского.

По пути Тамара Леонардовна купила несколько яблок и груш. И погремушку для ребенка. Все же праздник. Надо же как-то начать разговор, верно? Не звери же мы лютые, не ягуары!

Так что все правильно она делала. Позвонила в дверь, вошла, как циклоп, сняла сапоги и шубу. Поздравила с наступающим эту девку, только хотела начать спич, и тут увидела в манеже ребенка.

Беленький такой мальчик. Петруша его звали, как робко сказала Лена. Она стояла и тряслась от страха. Потому что Тамара Леонардовна могла напугать, уж поверьте!

Тамара Леонардовна подошла к манежу и протянула малышу погремушку. На! И тут малыш вдруг залился таким радостным смехом, что Тамара даже вздрогнула. Малыш схватил погремушку ручкой и стал так потешно переступать ножками в носочках, держась одной рукой за борт манежа, – вроде танца такого. При этом он махал погремушкой и не сводил синих глаз с Тамары. И еще радостно взвизгивал, от восторга. Почему-то Тамара Леонардовна внушила малышу необычайный восторг!

Он стал тянуть ручки к женщине, визжа и хохоча. Глаза как щелочки стали, рот с двумя зубами растянулся до ушек…

Вот тут Тамара ошибку-то и совершила. Взяла малыша на руки; инстинктивно. А Петруша обнял ее крепко-крепко, изо всех сил. А потом стал рукой трогать лицо, погремушкой слегка постукивать по лбу ей и ворковать…

Ну, и она стала ворковать. Стала умильным голоском говорить всякие глупые и бессмысленные слова: «Кто это такой малипусечка? Кто этот маленький попсинька? Кто у нас такой сладкий сахарочек?», – как дура сделалась. И сердце ее сжалось так сладко-сладко, так горячо стало в груди… А Петруша не сводил с нее влюбленных глаз и прямо цеплялся изо всех сил! Ни за что не хотел к маме. И пахло от Петруши счастьем. Любовью. Ангелами, – если они пахнут, то именно как маленькие детки…

Да Тамара Леонардовна и сама не хотела малыша отдавать. Она бы сейчас все на свете отдала бы за Петрушу. С ней случилась любовь. Бах! – и все. И по складкам лица текли теплые слезы…

Ну, дальше и так все понятно. Тамара Леонардовна приказала сыну жениться! Хотя он приказов не слушал. Но женился; он же любил Лену и Петрушу. Шантажом и посулами Тамара Леонардовна заманила молодых жить в свой огромный дом. Но она к ним не особо лезла, так что они хорошо живут, мирно. Все внимание Тамары поглощено Петрушей. Они прямо не могут друг без друга; у них любовь. Они очень-очень любят друг друга.

Так одна женщина совершила ужасную ошибку. Или чуть не совершила? Как знать? И нашла свой рождественский подарок неожиданно. Рождество – особый день. И подарки тоже особенные…

Семья, где нападают на своих, обречена

Как Месопотамия, которая была могучим государством. Вернее, она состояла из городов-государств, которые постоянно нападали друг на друга. А что, очень удобно: далеко ходить не надо. Доехал до соседнего города и напал. Все сжег, разграбил, а потом написал клинописью хвастливо; дескать, мы набросились в ночи, как львы! И окрасили кровью все вокруг. Железными топорами вырубили сады, здания по кирпичику разрушили, посевы сожгли, всех поубивали, а чистые воды канала так загадили, что он превратился в болото! Это почти дословно похвальба одного царя, Сарданапала или еще кого. Там много царей было, любителей вырубать сады и загаживать каналы.

Так что ничего удивительного, правда? На своих нападать очень удобно. Все рядом. Далеко ходить не надо. Вот и не ходили. Разрушали и грабили прямо в Месопотамии. Можно сказать, в своей семье, у своих же.

Манера нападать на своих плохо кончается. И семья, где своих не щадят, со временем ослабеет и вымрет, так обычно бывает. Единственный выход – уйти и создать свою семью. Нормальную. Построить свой дом и посадить свой сад подальше