Но Кабан меня выручил. Он просто избавил меня от мучительных раздумий. Как оказалось, его вопрос был риторическим и ответа не требовал. Не прошло и трёх секунд с момента, как он мне его задал, как мне в лицо прилетел сильный прямой удар кулаком. Прямо в глаз. Я просто не успел среагировать, так как не ожидал такого развития столь быстро. Искры натурально посыпались во все стороны, а Система любезно выдала сообщение об уроне здоровью на пять процентов.
Ну вот и поговорили, терять было уже нечего, я, как человек приученный держать концентрацию даже после неожиданного удара в лицо, почти бросился на своего обидчика. Почти… Удар чем-то твёрдым и тяжёлым по спине не дал мне этого сделать.
Так сильно меня ещё никогда не били. Свалили на землю и пинали, как сорванную с крюка, боксёрскую грушу. Не очень-то профессионально, но зато от души. Но самым обидным было даже не то, что меня били, досадно было, что я не нанёс ни одного удара. Я лежал на земле, свернувшись калачиком, закрывал голову и уже начал не на шутку волноваться, не сломают ли мне часом что-нибудь. И даже почти испугался. Но опять же почти. Испугаться по-настоящему я не успел, так как потерял сознание.
— Братишка! Не обессудь! Попутал! Вот реально попутал! — откуда-то из темноты сквозь непонятный звон в ушах доносился вроде бы знакомый голос.
Я открыл глаза. Прямо напротив меня сидел Кабан, вид у него был такой, словно ему пять лет, а он вылил вишнёвый сок на мамин любимый белый ковёр.
— Братишка, сам не понимаю, как так вышло. По накурке тупанул. Не обессудь! Речи нет, я не прав! Ты не думай, за косяк отвечу! Просто пойми, пойми по-братски!
Я совершенно не понимал, что происходит. Лежал на каком-то облезлом диване в непонятном помещении. Напротив меня на табурете сидел Кабан. У него за спиной стояли те двое в спортивных костюмах, что пришли с ним на разборку. Вид у них был такой же несчастно-испуганный, как у Кабана. Больше в комнате никого не было. Я попытался пошевелиться, тело ныло. И сильно болела голова. Видимо, несколько раз с ноги мне по ней всё же припечатали. Только что за цирк был вокруг меня? То, что Кабан не глумился, а говорил искренне, было понятно. Люди с его IQ так натурально прикидываться не умеют. Но что произошло?
— Надо было реально перетереть по-мужски, тут я не прав, но ты пойми, это Леший закосячил! Реально! — продолжал причитать Кабан. — Леший падла на кореша твоего накатил, типа лоха нашёл. А мы тупанули, не перепроверили. Реально прости! Не держи зла! С Лешего спросим по тяжёлой!
Я молчал. Кабан, не зная как трактовать моё молчание, занервничал ещё сильнее. Он полез в карман и протянул мне «проездной», выданный Генрихом.
— Вот, братишка, у тебя выпало из кармана!
Ах, вот оно что! До меня наконец-то дошло. Видимо, это был не просто «проездной». Скорее всего, такие штуки выдавались очень ограниченному кругу лиц. И те, кто их выдавал, явно не приходили в восторг, когда обладателей таких «проездных» избивали до полусмерти на подконтрольной территории. Кабан протянул мне идентификационную карточку Коляна и пачку купюр.
— Вот ксива кореша твоего и его зарплата за месяц! Полностью. И от нас десяточка сверху! Больше не можем, пойми, братишка, пустые все, — Кабан сделал уж совсем несчастное лицо. — А кореш твой, Колян, пусть отдыхает, здоровье поправит. А через месяц вернётся, если захочет. Поставим его смотрящим над бригадой. Работа не пыльная, зарплата большая, никаких процентов, всё как надо будет. Ну не обессудь, братишка!
Кабан замолчал, и все трое смотрели на меня как осуждённые на председателя комиссии по УДО.
— Ладно, проехали, — сказал я, забирая деньги и карточки. — А Колян где?
— Ща позову!
Лица Кабана и его друзей сияли от счастья.
— И ты это, если что надо, только скажи! Чем могу, всегда могу, ну короче, сам понимаешь, я всегда, ну по-братски, короче… — у Кабана от радости сбивалась речь. — А Лешего в натуре кончим ёма за такую подставу!
Судя по всему, Кабан решил весь свой «косяк» переложить на Лёху и оттянуться на нём за пережитый стресс. Я сначала хотел было попросить не слишком усердствовать в этом плане, а потом вспомнил, что нас запросто могли убить. И всё из-за этого липового землячка Коляна.
— Ну я надеюсь, — мрачно сказал я. — Пипец, подстава.
Кабан согласно завивал головой. А я решил воспользоваться ситуацией, чтобы решить свою текущую проблему.
— Кабан, тут есть такой Соломоныч. Знаешь его?
— Слышал, но так не знаю. Не мой уровень. Он барыга. Но такой, по понятиям барыга. И очень весовой, — с уважением к Соломонычу ответил Кабан.
— Найди мне его адресок, по-братски. Очень надо.
— Речи нет! Адрес не проблема! Да прям щас начнём искать!
И все трое гопников, пожелав мне беречь себя, обсуждая вслух, где искать Соломоныча, а заодно решая, что они сделают с Лешим, удалились из комнаты. Почти сразу же вошёл Колян.
— Ты как? — он бросился ко мне.
— Нормально, — я осторожно встал с дивана. — Где мы?
— Это комната отдыха местного управляющего, а по ночам тут сторож спит. Пойдём отсюда, воняет тут капец как.
И точно, сразу я этого не заметил. Воздух в комнате был опасным для вдыхания: дикая смесь запаха пота, лука и перегара.
Мы вышли на улицу, идти было тяжело. Сильно болело правое колено, тупая боль отдавала в левом боку, под рёбрами и болела голова. На макушке была здоровенная шишка. Но хорошо хоть, ничего не сломали.
— Макс, — с нескрываемым любопытством спросил Колян. — А что они у тебя там нашли в кармане, что так все на измену припали?
Я достал «проездной» и показал Коляну.
— Что это?
— Проездной!
— Проездной на что? — удивился мой друг.
— Походу на всё. Видел же сам.
— А где ты его взял?
— Дали одни люди добрые.
— Ни фига себе, — Колян аж присвистнул. — А за что дали?
— Если бы я знал, было бы проще, — честно ответил я, положив «проездной» в карман. — А что сильно припали на измену?
— Да вообще пипец, — Колян рассмеялся. — Они меня сильно бить не стали, чтобы я мог ещё работать. Немного навешали и скрутили, чтобы не ломился тебя отбивать. А когда ты вырубился, решили тебя прошмонать. Один из них достал у тебя из кармана деньги и эту хрень пластиковую. И сразу аж побелел весь. Руки затряслись, как давай материться, аж заикаться начал. Протянул карточку Кабану, тот даже не взял её, тоже побледнел весь, как будто на месте обосрался. Потом подбежал к Лёхе и сходу с локтя ему в бубен. И давай орать, чтобы