Из-под темных очков Томпсон зорко следил за остальными не хуже грифов. Он уже заметил лежащее на песке тело, и судя по взгляду в том направлении, Бобби тоже это заметил. У Томпсона мелькнула мысль, что пострадавшему необходима вода и медицинская помощь, но этим дело и ограничилось.
Молчаливый братишка Бобби Уокер дождался, пока Пигалица слезет с мотоцикла, и слез сам. Стройная пятнадцатилетняя девчонка с длинными черными волосами, собранными в хвост, стояла рядом с мотоциклом в мальчишечьей джинсовой куртке, под которой виднелась черная футболка «Окленд рейдерс», с неумело подведенными глазами и увешанная дареными дешевыми золотистыми и серебристыми цацками. Их тоже добывали с мертвых мексиканцев, о чем Пигалица могла и не подозревать. Бандитские подвески, кулоны в форме знаков зодиака сверкали на солнце, среди них виднелся крестик ее погибшей матери и отцовский медальон Девы Марии Гваделупской. Если религиозные символы могли охранять от вампиров, то Пигалице не о чем было волноваться.
– Не подпускай детей, – приказал Бобби Уокеру, а сам со Страшилой и Джонни Ракетой заглянул в фургон с оружием наизготовку. Томпсон сохранял почтительную дистанцию. Как низший по рангу, по негласным законам он стоял на стреме, наблюдая за шоссе, готовый поднять тревогу, если кого-нибудь заметит. Прищурившись, он пригляделся к неподвижной фигуре в двадцати ярдах от фургона, и снова мелькнули мысли о воде и медицинской помощи. Но эти мысли он оставил при себе.
Забравшись в машину, Бобби вытащил ржавый темно-зеленый ящик и передал Страшиле. Пока Страшила его открывал, Бобби еще пошарил внутри и выбрался наружу.
– Пусто, – доложил Страшила, держа ящик. – Порожняк.
Бобби пожал плечами и убрал свой «тридцать восьмой» в наружный карман черной кожаной куртки, потом снял ее, обнажив мускулистые руки. На одной красовалась наколка – скрещенные американские флаги, два черепа и подпись «Дружина Окотильо». На бицепсе другой виднелись два длинных шрама, как он говорил, от клыков вампира.
Звеня барсеткой, он перекрестился и присоединился к толпе товарищей, осматривающих тело.
– Слышь, там в песке лежит кто-то, – с акцентом сказал Мануэль.
– Знаю, – ответил Бобби.
– Можно поглядеть? – спросил Мануэль.
– Нет, – сказал Бобби и направился к телу.
– А вдруг он мертвый? Хочу посмотреть, живой он или нет, – канючил Мануэль.
– Господи, Мэнни, – с отвращением покосился на Мануэля Страшила, догоняя Бобби.
Бобби, нахмурясь, бросил взгляд на Страшилу.
– Прикуси язык.
Он был заботливым. После казни их родителей Бобби старался ограждать детей от зрелищ насилия, смерти и ругательств, ведь теперь они стали общими племянниками членов банды.
Уокер открыл сумку-холодильник, притороченную к мотоциклу, и достал две «Орчаты», которые купил в магазине рядом с почтой. Еще он купил Мануэлю новую раскраску и карандаши, ведь мальчику было всего восемь. Уокер протянул одну бутылку Мануэлю, другую – Пигалице. Томпсон наблюдал за реакцией. От прикосновения Уокера она едва заметно вздрогнула. Потом Уокер отвел детей к фургону, разминая на ходу плечи и шею, усадил на землю в крохотном клочке тени и улыбнулся, окинув взглядом последних из рода Мендоса. Пигалица, залившись краской, уставилась на бутылку, словно видела ее в первый раз.
– Хочешь попробовать новые карандаши? – спросил Уокер Мануэля.
– Нафиг твои карандаши. Хочу посмотреть на того парня, – надув губы, сказал Мануэль.
– Не хами. Попей лучше, – ответил Уокер и посмотрел на Пигалицу. – Ты как, нормально?
Она коротко кивнула, покраснев еще гуще. Уокер сделал вид, что не заметил, и вразвалку направился прочь. Потом кивнул Томпсону. Это был сигнал. Шоссе казалось спокойным.
Уокер и Марк Томпсон оставили детей и присоединились к группе вокруг мертвеца. Труп напоминал скрюченную мумию с согнутыми руками и ногами, как будто он до самой смерти прятался в фургоне, а потом его, уже закоченевшего, выбросили вон. Прямо мексиканский «болотный человек». На правой стороне лица остались лишь потемневшие гладкие кости черепа, оскаленные зубы и пустая глазница, словно на «Веселом Роджере». Слева уцелели обрывки иссохшей задубевшей кожи и мяса. В подвяленой до густого красновато-коричневого цвета плоти виднелись две глубокие раны с потеками крови. От тела несло протухшим собачьим кормом, а раз вонь не выветрилась, значит, смерть наступила не так давно.
– Вампир? – спросил Страшила, глядя на Бобби. В конце концов, Бобби же якшался с вампирами.
Томпсон перевел взгляд со шрамов на плече Бобби на борозды на лице мертвеца. Интересно, а вампиров стервятники тоже едят? И как они на вкус? Может, привкус у них особый, пикантный какой-нибудь?
Бобби пнул тело пыльным носком сапога.
– Не. – Потом добавил: – Вряд ли.
– Его бросили, – заключил Страшила. – Где же остальные?
– Почему его бросили? – спросил Джонни Ракета.
– Потому что помер, – ответил Бобби, отвернулся от мертвеца и принялся разглядывать землю. – Может, фургон сломался, поэтому они все бросили. Следов других шин не заметили?
Томпсон с Токсином занялись осмотром плавящегося от жары асфальта, причем Томпсон даже задрал очки на лоб, чтобы ничего не упустить. Он вносил свою лепту в общее дело, старался по мере сил. Медленно шел по песчаным следам в ту сторону, где размякший асфальт переливался вдали миражом, словно водопад.
Оставшись в одиночестве, словно песчинка посреди ослепительной пустоты, он задумался о своем. Связи с куратором не было уже целый месяц. В Управлении по борьбе с наркотиками здорово промахнулись с этой Дружиной Окотильо. То, что раз-другой в месяц поступало в абонентский ящик на почте, было вовсе не товаром, по крайней мере пока. Томпсон чуял, что наркотой тут и не пахнет, это просто чересчур усердные бдительные парни.
На что ты готов пойти, чтобы не раскрыться? Вот что обсуждали те, кто в теме, в неофициальной обстановке, без уставов и блях. За выпивкой. За картишками. Когда не слышат жены и любовницы. Томпсону делать выбор еще не приходилось. Он знал, что, если придется, он сможет бросить кого-нибудь подыхать в пустыне. Но теперь дело было не в этом. О наркотиках уже речи не было. Теперь перед ним вместе с этими парнями стоял вопрос жизни и смерти.
Он посмотрел на детей. Не могли же они забыть, что эти люди убили их родителей. Это случилось год назад, за полгода до того, как Томпсон разыграл пьяный дебош в «Штыре». Но что такое год для восьмилетнего мальчика? А если у убийцы матери оказался смазливый братец, сможет девчонка со временем умерить свой гнев? Неужели эти двое детей в самом деле поверили, что их родители были вампирами? И как было на самом деле?
Томпсон не настолько хорошо знал этих детишек. Зато прекрасно осознавал, что одна половина его души изо всех сил старалась забыть про