И ещё все знают, что Самое Важное Дело не всегда предупреждает о своем появлении. Бывает, оно ехидно таится, прикрываясь заурядной обыденностью, а затем, в самый неподходящий, как водится, момент, неожиданно вскрывает свою истинную суть, приводя в замешательство или восторг. А иногда заявляет о себе сразу, позволяя подготовиться и подумать: а нужно ли садиться за стол, когда там настолько высокие ставки?
По-всякому бывает.
До встречи с Яргой Андрей Ризнык искренне считал, что он свой выбор уже сделал, судьбу поменял и больше в его жизни крутых поворотов не предвидится.
Как выяснилось, считал Андрей неправильно.
– А вот я люблю чай с сахаром, – безапелляционно заявил шас. – Не понимаю, как можно пить горячее и несладкое. Да ещё горькое. Чай или кофе должны быть крепкими, как мужская рука, и сладкими, как поцелуй женщины. Что скажете?
– Насчёт руки?
– Насчёт сладости.
Хваны переглянулись и синхронно пожали могучими плечами.
Что тут скажешь? Объяснять, что сахар убивает вкус? Губит тонкую работу травниц, придумывающих необыкновенные сочетания для ублажения души и тела? Переубеждать уверенного в своей правоте шаса? А зачем? Любой хван изначально крестьянин, а что такое говорливый крестьянин? Тот, у кого скотина неухоженная, поле бурьяном поросло, а забор покосился. Вот каков говорливый крестьянин. Но хваны таковыми отродясь не были, во всяком случае, те, что сидели сейчас с любителем сладкого за чайником ароматного напитка. А сидели в комнате Фет, неформальный лидер московской общины четырехруких, и Тыц, владелец «Алтайской неувязки», неформальной штаб-квартиры этой общины. И положение их в общине яснее ясного показывало, что в жизни своей конкретно эти хваны предпочитали не говорить, а слушать. И делать. И потому вступаться за любимый напиток они не стали. Следующим, после пожимания верхних плеч, жестом хваны сделали по глотку горячего, несладкого чая и вернули пиалы на столик.
– Я считаю, что лучший сахар – тростниковый, не зря же его первым выдумали, да? Вы помните, как в свое время Алисар Хамзи торговал сахаром? Огромное состояние, между прочим, сделал. Торговать сахаром тогда было выгоднее, чем оружием, наркотиками и даже магической энергией. Этот рынок…
Шас был молод, впервые оказался в обществе хванов, да ещё по серьёзному делу, робел и потому трещал без умолку.
– Или соль. Триста лет назад…
– Не хочешь поговорить о чем-нибудь более современном? – с улыбкой осведомился Фет. – Например, о твоих проблемах.
– Прямо здесь? – поинтересовался шас. И жалобно покосился на Тыца.
Стало понятно, что один на один с Фетом торговцу будет спокойнее, и тут, как по заказу, завибрировал лежащий на столе телефон.
– Ко мне гость, – с облегчением сообщил Тыц. – Я вас оставлю.
С этими словами он поднялся и, не обращая внимания на недовольную гримасу Фета, вышел за дверь.
«Алтайская неувязка» занимала двухэтажное здание, стоящее на краю небольшого сквера, благодаря чему летняя веранда заведения таилась в тени раскидистых деревьев. Первый этаж дома был полностью отдан под охотничий клуб. А на втором разместился ресторан, как значилось в рекламном буклете, «для тех, кто любит мясо». Причем – не обычное мясо, а дичь, поскольку подавали в «Неувязке» только то, что добывали на далекой родине хваны-охотники: оленину, лосятину и прочие дары алтайских лесов, включая медвежатину. Готовили четырехрукие отменно, поэтому заведение не пустовало.
Так же как расположенная там же, на втором этаже чайная – совсем небольшая, предназначенная исключительно «для своих». В маленькие комнатки, где посетители удобно возлежали на мягких подушках, подавали травяные чаи и конфиденциальность. Все знали, что в «Неувязке» можно говорить о чем угодно, не опасаясь ни магической, ни электронной прослушки, и поэтому безалкагольное заведение пользовалось в Тайном Городе бешеной популярностью. Вторым весомым достоинством чайной были индивидуальные порталы: клиент получал код соответствующего маяка, вводил его в свой артефакт перехода и оказывался прямо в комнате, избежав ненужного внимания посторонних. Просто, надёжно и предельно эффективно.
Системы безопасности «Неувязки» задействовали только посетители особого сорта и только ради важных дел, а потому Тыц был несколько удивлен проявленной именно этим гостем осторожностью.
– Дружище! – повернулся тот к хвану и распахнул объятия.
– Рад тебя видеть, Андрей! – Тыц рассмеялся и потрепал друга по плечу.
– Смотрю, процветаешь?
– Вынужденно, старина, вынужденно: сейчас модно быть обеспеченным.
– В тренде, значит.
– Я ведь говорю: вынужденно…
– Стал похож на шаса.
– Внешне?
Мужчины громко рассмеялись.
На самом деле спутать лысого, как станковый огнетушитель, и такого же мощного Тыца с шасом не представлялось возможным. И вторая пара рук, которую владелец «Неувязки» мороком скрывал от обычных челов, играла здесь не самую главную роль. Тыц был на голову выше самого рослого шаса, являлся счастливым обладателем круглого, а не удлиненного лица и серых глаз, которых у носатых подданных Темного Двора отродясь не наблюдалось. Добавьте к этому подтянутую, несмотря на давнюю отставку, фигуру, плавные движения бойца, мягкий прищур профессионального охотника, и вы поймёте всю глубину отпущенной гостем шутки.
– Ты вроде тоже не бедствуешь?
– Твоими молитвами, дружище.
– Я читать не умею.
– А что ты всё время бормочешь под нос?
– Деньги пересчитываю.
– Я же говорю: шас.
– После пластической операции.
И снова – легкий, ненатянутый, но и не беззаботный смех. Главный разговор ещё предстоял, и мужчины пользовались возможностью слегка расслабиться.
– Как дети?
– Отлично. Твои?
– Передавали тебе привет.
– Помнят ещё?
– Ты редко бываешь на Алтае.
– Не хочу надоедать.
– У тебя не получится.
Андрей Ризнык выглядел так, как должен выглядеть наёмник в отставке: чуть раздобревшим, но всё ещё предельно опасным, как танк, нарастивший себе лишний слой динамической защиты: возможно, скорость уже не та, но лучше держаться от него подальше. Объемистая фигура играла с теми, кто ничего не знал о Ризныке, злую шутку: незнакомцы принимали Андрея за воина, но в действительности он был весьма хорошим колдуном и в свое время прославился в Тайном Городе не столько силой, сколько умом и хитростью.
Однако время это прошло, и появление старого друга вызвало у Тыца обоснованную настороженность.
– Выглядишь беспокойным, – произнес хван, разливая по пиалам ароматный чай. – И немного подгоревшим.
– Лето. – Ризнык потер красноватый лоб.
– Ты подгорел не здесь.
– По-прежнему наблюдательный?
– Ты меня проверяешь?
– Отмечаю неизменность некоторых вещей.
– Моя наблюдательность не вещь, а врожденное свойство.
– Хочешь поговорить о себе?
– Хочу сказать, что приготовил расслабляющий чай, а нужно было – развязывающий язык.
Травницы Тыца умели смешивать гербарии самыми причудливыми способами, добиваясь едва ли не любого результата без магии и агрессивной химии. Чай из «Алтайской неувязки» мог успокоить, придать сил,