и темном, после залитого солнцем пляжа, помещении бильярдной толпились одни мужчины. Молодняк, шумно обсуждающий каждый удар, старики, жадно следящие за шарами, зрелые мужики, оставившие на песке жен и детей. Некоторые из них были в майках, некоторые — даже в легких брюках, но большинство было одето только в плавки, сжимая пачки сигарет и бумажники в потных руках. Несмотря на то что в империи не жаловали азартные игры, в пляжной бильярдной играли на деньги. В том числе и на довольно большие. Зорич заметил, как солидный мужчина, с золотой печаткой на безымянном пальце, не моргнув глазом, выложил на зеленое сукно сотню! Таких сумм, правда, он больше не видел, но красненькие червонцы и фиолетовые четвертаки сновали из рук в руки с завидным постоянством. В основном в одни и те же руки. Вычислить игроков для наблюдательного Зорича не составило особого труда. Один, Зорич назвал его про себя Моряком, был одет в легкую тельняшку и шорты, блестел золотыми фиксами и специализировался по мелким клиентам. Самой крупной ставкой у него являлась десятка. Второй, Цыган, с серьгой в ухе и слюнявым ртом, оказался настоящим шоуменом, виртуозно разводя шары и привлекая внимание лохов. Третий, в классификации Зорича — Барон, работал с серьезными клиентами. Он единственный в бильярдной носил белую рубашку, брюки и даже ботинки. Он был аккуратно причесан и строг. Именно ему толстяк с печаткой заплатил сотню. И теперь снова.

— Пожалуйте платить.

— Ну, вы просто маэстро, — мужчина в модных узких плавках и с золотыми часами на руке покорно открыл бумажник. — Сколько же вы играете?

— Всю жизнь. — Барон небрежно сложил две пятидесятирублевые купюры, положил их в задний карман брюк и обежал павильон строгими цепкими глазами. — Эй ты, очкарик, играешь или так, присмотреться зашел?

Зорич удивленно взглянул на игрока:

— Это вы мне?

— А ты здесь один очкарик, — на строгом лице Барона мелькнуло подобие улыбки. — Хиповый ты парень.

— Глаза у меня болят, — буркнул Зорич. — Это лечебные очки.

— Так играть-то будешь, болезный?

— Да у него небось жена все деньги заграбастала, — рассмеялся подошедший Цыган. — Он здесь давно стоит и даже бутылки пива не выпил.

— Жена или теща? — с иронией осведомился Барон.

Зорич взял в руки кий.

— Почем играем?

— Четвертак пойдет?

Четвертак? Двадцать пять рублей! В бумажнике Зорича было всего сто тридцать. Он решительно потянулся за мелом.

— Расставляй.

— А деньги у тебя есть? — Барон перешел на деловой тон.

— Не волнуйся. — Зорич скривил губы. — Главное, чтобы у тебя они были.

Он выиграл три партии с повышающимися ставками. Сначала на двадцать пять. Потом на пятьдесят, потом на сто. Барон был классным игроком, но Зорич держал в руках кий с двенадцати лет, и его учили настоящие мастера.

К его безмерному удивлению, ему позволили спокойно уйти, видимо, не желая распугивать толпящихся в бильярдной и активно поддерживавших Зорича лохов. Барон спокойно отдал выигрыш, и в его глазах Зорич заметил тень уважения.

Сто семьдесят пять рублей! Целых сто семьдесят пять!

* * *

— Один прокол в день — это немного. — Барон подошел к своей «пятерке», но дверцу открывать не стал, а устало потер глаза.

— Зря мы его отпустили, — пробурчал Цыган. — Малек со своими ребятами его уже брать хотел, а ты отпустил.

— Не надо жадничать, — улыбнулся Барон. — Когда лохи увидели, что меня можно обыграть, они совсем окосели. Улов считал?

— Нет.

— Вот то-то. — Барон вытащил из кармана пачку банкнот. — Штука, не меньше.

— Класс! — В вечернем полумраке блеснули белые зубы Цыгана. — Слушай, а этот очкарик и вправду хорошо играл или ты ему поддался?

— Правда. — Игроки обернулись. В тени акации стоял давешний широкоплечий мужчина в странных черных очках. — Я хорошо играю.

— Согласен, — помолчав, кивнул Барон. — Зачем пришел?

— Деньги принес, — хмыкнул Цыган.

— Помолчи, — оборвал напарника Барон и снова повернулся к Зоричу: — Чего тебе надо?

— Я хочу заработать.

— Поиздержался на отдыхе?

— Хочу играть. Мне нужны деньги.

— И сколько хочешь? — прищурился Барон.

— Чем больше, тем лучше.

— Ты жадный?

— Нет. — Высокий очкарик развел в стороны могучие руки. — Просто я больше ничего не умею.

— Понятно. — Барон открыл багажник, достал из сумки-холодильника бутылку пива и предложил Зоричу. — Думаешь, все так просто?

— Не думаю. Потому и пришел к тебе сейчас, а не завтра в бильярдную. Я наглеть не хочу. Я хочу играть.

— Тут, брат, все схвачено.

— Это я вижу. Но лохов на всех хватит.

— Нас и так трое, — покачал головой Барон. — А точка маленькая. Мы всех лохов успеваем окучить.

— Хочешь сказать, не судьба?

— Во-во, проваливай, — буркнул Цыган.

— Я же сказал: помолчи! — Барон задумчиво хлебнул пива.

Высокий ему явно нравился. Спокойный, могучего сложения и игрок классный. Судя по всему, мужик основательный, крепкий, что же у него не заладилось?

— На косе есть две бильярдные, — прищурился Барон. — Публика хорошая, денежная, сплошь дома отдыха вокруг, из столиц лохи на нерест несутся.

— Кто же меня туда пустит?

— Погоди. Там полный комплект наших был, но вчера как раз одного с аппендицитом увезли. Оправляться ему не меньше недели. Успеешь за это время себя зарекомендовать — считай, что тебе повезло.

— Я постараюсь, — кивнул Зорич.

— Постарайся. — Барон отбросил пустую бутылку в сторону. — Сейчас поедем, я тебя серьезным людям представлю. Поговоришь. Рекомендацию дам.

— Но…

— А за это ты мне будешь должен штуку. Согласен?

— У меня сейчас нет тысячи рублей, — спокойно произнес Зорич.

— Это я и так вижу, — махнул Барон. — Отдашь в конце сезона. Согласен?

Зорич протянул руку:

— Согласен.

Константин

Обычный рабочий день Куприянова начинался в половине девятого утра, а заканчивался в восемь — половине девятого вечера. На это время Константин отключался от всех посторонних дел, полностью отдавая себя бизнесу. За одним исключением: раз в неделю, по средам, Куприянов обязательно посещал расположенный недалеко от офиса тренажерный зал «World Class». Посещал не от безысходности: в загородном особняке был оборудован великолепный, ничем не уступающий «World Class» спортивный зал, но Куприянов считал, что двух занятий в неделю, по субботам и воскресеньям, в его возрасте уже недостаточно, это во-первых, а во-вторых, его бодрил вид других людей, пыхтящих под тяжестью нагрузок. Постоянное сравнение с ними мобилизовало, не позволяло расслабляться.

— Чувствую, на этих выходных вы пропустили одно занятие, — улыбнулся Гера, плечистый инструктор, глядя на то, с каким трудом берет Куприянов свой обычный вес.

Гера был мастером спорта по тяжелой атлетике, и его фигура наглядно показывала, к чему надо стремиться таким, как Константин. И чего они никогда не достигнут.

— Осторожно! — Инструктор подстраховал Куприянова, когда левая рука того предательски дрогнула,