— Хорошо, добрался, — охотно согласился Валерка. — Но ты уверен, что пещера существовала в те времена?

— То есть как?! — возмутился я, — Должна была существовать, куда же ей деться?!

От такого заявления меня даже дрожь прошибла. Ох и мастак мой бывший одноклассник вгонять своих друзей в холодный пот. Ух, язва! Хорош друг. Ну ничего, я тебе тоже устрою. Погоди-погоди, придет мое время. Потом. А пока… Ладно, пока мы потерпим.

— Ты, Костя, на меня волком не гляди, я ж тебе добра хочу, чтоб ты был готов к любым гадостям судьбы, — заметил Валерка, — Неужто ты думаешь, что я расстроюсь, если у тебя все пройдет как надо и ты снова окажешься здесь, да еще не один, а с юной невестой, хотя в голове это у меня до сих пор не укладывается? Ну а если нет пещеры? Или так — пещера имеется, а эта Серая дыра отсутствует. И придется тебе доживать свой век именно там, в шестнадцатом столетии. А что ты о нем знаешь?

— Иоанна Грозного, — бодро начал я.

— Пусть, — согласился он, — Теперь изложи основные вехи его царствования.

— Ну это… — замялся я, но вовремя вспомнил бессмертную гайдаевскую комедию. — Значит, так, Казань брал, — и деловито загнул палец, — Астрахань брал…

— А Шпака не брал, — догадался об источнике моих гигантских познаний Валерка и категорично заявил: — Не пойдет.

— Что не пойдет? — перепугался я.

— С такими знаниями до своей Машеньки ты точно не доберешься — сгоришь на первом же бдительном стрельце или подьячем Разбойной избы. А если ты хоть раз назовешь свою фамилию… — Валерка выразительно закатил глаза к потолку.

— И чего? — совсем растерялся я.

— Да ничего. Как я понял, Ливонская война в разгаре, так что шпиономания там в самом соку. Если уж безвинных людей почем зря записывают в изменники, то с тобой, парень, как обладателем польской фамилии, столь же нерусской прически и иноземных манер, беседовать станут, исключительно когда ты будешь находиться в подвешенном состоянии, то бишь на дыбе. И поверь, что это весьма больно. Так вот тебе, милый, надо на этот случай придумать легенду, потому что если ты скажешь правду, то за нее угодишь на костер, будучи к тому времени с переломанными ребрами, ногами, вывихнутыми суставами рук и раздавленными пальцами с торчащими из них иголками. Хотя нет, иголки вынут, — милостиво «успокоил» он меня, — Все-таки казенное имущество, жалко, — И почти ласково пропел: — Теперь ты понял, что эти дни тебе надо сидеть и усиленно читать соответствующую литературу, а уж потом с воплем «Любовь моя!» кидаться в этот загадочный кисель?

Я, почесав в затылке и уныло прикинув, что в словах и доводах Валерки, леший его задери, безупречная логика, от которой, к сожалению, и впрямь никуда не денешься, молча кивнул. К занятиям пришлось приступать практически сразу же после опрометчиво данного мною согласия.

— Жене я все сам потом расскажу, — коротко сказал Валерка, притащив первую порцию книг и приняв у Алены, стоящей позади, вторую не менее увесистую пачку, — Чтоб она не очень удивлялась твоему загадочному поведению.

Честно говоря, я не пришел в восторг — мне только расспросов не хватает, но Валерка, уловив некоторое смущение на моем лице, пояснил:

— Ей можно. Она у меня та еще дама, и как друг, и как человек, так что с глупыми вопросами приставать не станет, ахать и охать тоже. Скорее уж наоборот, создаст такую обстановку, чтоб тебе оставалось лишь выйти поесть да еще кое-куда. — Он усмехнулся и подытожил: — Если твоя Машенька по характеру и красоте похожа на мою Алену, то я бы на твоем месте тоже полез за ней хоть к черту на рога.

При этих словах Алена засмущалась, проворчав: «Болтун — находка для шпиона», но очень ласково. В подтексте явно звучало поощрение типа: «Знаю, что врешь, но все равно приятно. Ты продолжай, продолжай, милый».

— А когда расскажешь-то? — осведомилась она.

— А вот обеспечу этого гаврика работой и тут же приступлю, — пообещал он, после чего приволок еще одну пачку.

Мне оставалось только печально вздохнуть и приступить к изучению. Правда, поначалу вид пачек, особенно той, где громоздилось с десяток большущих томов, которые из-за их солидных размеров очень хотелось назвать как-нибудь высокопарно, вроде фолиантов, поверг меня в шок.

— И все это одолеть за три дня? — пролепетал я. — Тут табуну лошадей не справиться. Даже если они все Пржевальские.

— А что тебя смущает? — невозмутимо спросил Валерка и весело хлопнул меня по плечу. — Да ладно тебе. Расслабься. В каждом торчат закладки, и на них отмечено, до какой страницы читать. Осваивай и помни: там тебе это обязательно понадобится. Пусть не все, но на три четверти — железно. Давай действуй… Савраска.

Я усердно читал, а сам все думал о вероятности Валеркиного промаха. Вдруг он ошибся и надо читать совсем иное и о другом времени? Не удержавшись, спросил его об этом, когда он, не выдержав, вышел якобы перекурить и попутно узнать, как движутся мои дела.

— Исключено, — мотнул он головой. — Помнишь, что говорила та чернявая твоей Маше? Что напрасно ее батюшка отказался от людишек князя Владимира Андреича Старицкого.

— Да этих князей в то время как собак нерезаных, — возразил я, — Плюнуть некуда — в князя попадешь.

— Может, оно и так, — не стал спорить Валерка, — Но князь Владимир Андреич Старицкий, ты уж поверь мне, один-единственный. Это может быть только двоюродный братец Иоанна Грозного. Получается, что он еще жив. Значит, ты оказался там, самое позднее, весной тысяча пятьсот шестьдесят девятого года. Ливонская война, как я понял, не просто началась, а уже в разгаре, поскольку Полоцк царем давно взят. А это тысяча пятьсот шестьдесят третий год. Вот и выходит, что диапазон времени, в котором ты оказался, совсем небольшой — всего пять-шесть лет. Уразумел?

Я неопределенно пожал плечами. Получалось и впрямь логично, не придерешься. Правда, разные нюансы вполне возможны, но, скорее всего, дело обстоит именно так, как сказал мой друг.

— Потому и закладки я тебе подпихиваю соответственные, — сообщил он, — По всему, что было, — краткие справки, а все, что будет, — по углубленной программе, аж до самой смерти этого кровопийцы. Короче, читай и не отвлекайся.

Он еще раз хлопнул меня по плечу и удалился, а я… со вздохом взял в руки очередной том, на сей раз Костомарова. На третий день я попытался было заявить, что все добросовестно одолел.

— А я тут тебе профессию выбрал, — обрадовал он меня, — Будешь у нас купцом.

— У меня коммерческая жилка отсутствует, — мрачно сообщил я, — А никем иным нельзя?

— На Руси того времени свободных людей практически нет, — пояснил Валерка. — Есть лишь воины и те, кто их кормит, то есть несет тягло и