В жизни все радовало, до приказа на дембель оставался месяц, но как-то вечером вместо обычного «Выходи строиться!» комбат с грустным лицом сказал: «Пацаны, надо поговорить». Собрал всю батарею перед палатками, сел на землю, сказал нам: «Садитесь» – и спросил в лоб: «Кто со мной поедет в Чечню?» Все сразу закричали: «Поедем! Поедем!» – «Ну, а вы что молчите?» – спросил он у нас с Шиленковым. Мы переглянулись с Виталием: «А что мы? Нам до дембеля месяц. Не, вы уж как-нибудь без нас, вон у вас сколько героев».
Жалею я о той слабости: комбат надеялся на нас. Ведь все водилы – молодые, кто машины погонит? «Хотя бы до Моздока, а там я вас с первой заменой отправлю». А мы снова: «Нет!» Комбат обиделся, наверное. Он у нас хороший был командир, в первой кампании в Чечне взводным в минометной батарее воевал. Рассказывали, что, когда на фугасе «ГАЗ-66» подорвалась, его контузило.
Вечером в палатку прибежал знакомый писарь начальника артиллерии подполковника Зинченко. Говорит, слышал разговор, как комбат сказал, что у него двое не едут. Начальник артиллерии сказал: «Готовить на них документы под трибунал». По лицу было видно, что не врет. Мы с Шиленковым испугались: а вдруг и правда полгода дисбата впаяют? А тут, глядишь, обойдется, вернемся. Мы подошли к комбату: «Подумали и решили ехать». – «Ну, вот и хорошо. Ты, Шиленков, давай сегодня сцепление на старом «ЗИЛе» поменяй, а то я твою машину уже контрактнику отдал. А с тобой, Хмель, мы пойдем командирский БРДМ получать, будешь меня возить».
Поздно вечером отвез комбата домой в Новосмолинский, с женой попрощаться. Ехали на БРДМ по военному городку – у прогуливающихся парочек глаза округлялись…
«Нас готовят к серьезной войне…»
Александр Швидков, старший офицер самоходной артиллерийской батареи (СОБ), старший лейтенант:
– Летом 1999-го я служил в 100-м танковом полку СОБом в артдивизионе, куда попал после окончания артиллерийского училища. Все события тогда были так выстроены, что казалось – нас готовят к серьезной войне. Начиная с того, что нас выпустили досрочно, в феврале. Мы успели отгулять свой первый офицерский отпуск, приехали в часть и сразу попали на полковые учения.
В августе 1999 года я находился на полевом выходе в Гороховецком учебном центре вблизи Мулино. Учения по своим масштабам были грандиозные, на них не жалели ни солярки, ни боеприпасов. Все было организовано по правилам, прописанным в Боевом уставе артиллерии Сухопутных войск. Было ощущение того, что готовимся к чему-то серьезному, как будто проходит боевое слаживание подразделений.
Как-то резко все закончилось, срочно приказали ехать в часть. По прибытии нас полностью экипировали, и я получил приказ на откомандирование для усиления личного состава 245-го полка. Я знал, куда готовят полк, и, если сказать честно, даже хотел написать рапорт на увольнение, но оказалось, что мой друг и соратник по училищу Стас тоже едет, и я решил, что не буду отказываться. Чему быть, того не миновать.
Нас распределили в разные батареи СОБами, и всю войну мы потом прошли рядом. Между нашими батареями даже была некая конкуренция. Я выигрывал в точности, он – в скорости.
Грузились на рампу тяжело: солдаты-срочники – никто ничего не знает, делать не умеет. Полтора суток буквально на ногах, даже присесть негде, не то что поспать.
«Командир стоял и плакал…»
Максим Гуляев, командир орудия САДН, гвардии сержант:
– Меня призвали в армию седьмого декабря 1998 года. Полгода в учебке 335-й артиллерийской бригады обучали на командира САУ «Акация». Обучали – громко сказано. Я в армию пошел охотно и, чтобы не тратить два года впустую, решил и сам чему-нибудь научиться. Брал в руки учебник артиллериста и учил. После окончания учебки нас стали распределять по частям. Не знаю почему, но про 245-й полк ходили плохие слухи, но когда я туда попал, понял, что это чушь. Сейчас я горжусь, что там служил. За четыре месяца службы в мирное время я не вылезал из учений. Сначала батальонные, потом полковые. С полковых нас и отправили в Чечню. Помню, как собрали всю технику в лагерь, выдали новое обмундирование и оружие. Вызывали в палатку по одному, в руки – жетон с номером на случай гибели, подпись, что получил, и – «Следующий!». Куда едем – военная тайна. Но мы и так поняли, что ничего хорошего нас не ждет.
Утром поехали грузить технику на эшелон. Помню командира дивизиона подполковника Дымчака – он стоял и плакал, отдавая нам воинское приветствие, когда мы проезжали мимо на погрузку.
Технику грузили механики-водители. На перегонах проверяли крепления, подтягивали. Одного молодого как-то отыскали родители. Когда пришло время отправляться, мать обняла его и сказала: «Не отдам!» А он стоял, как телок, и молчал. Если призвали в армию, то служи, а не за мамкин подол прячься. Ему тогда было больше 20 лет. Через много лет случайно нашел его в Интернете – уже офицер!
А тогда были и такие, что ночью в дороге с эшелона спрыгивали.
На третьи сутки пути нам разрешили написать письма домой.
«Времена были шальные…»
Олег Иванов, командир батареи САДН, старший лейтенант:
– Читал рабочий вариант этой книги и вспоминал, как все было…
Как нас откомандировали в полк… После окончания военного ракетного училища я служил в артиллерийской бригаде командиром батареи и находился на полигоне, готовил КП для полевого выхода. В один из дней конца августа приехал водитель комбрига и сказал, что всех офицеров собирают в тактическом классе. Я прибыл в часть и получил приказ о назначении в артиллерийский дивизион на должность зам. командира батареи. Из нашей части в этот полк были откомандированы майор Борис Асатрян, на должность помощника командира батальона по артиллерии, и в артдивизион – капитан Майер.
Времена были шальные, на таких должностях, как командир взвода и командир роты, офицеров не хватало. По прибытии после окончания ракетного училища в артбригад, постоянно проводили занятия, и я был неплохо подготовлен. Многие штатные офицеры с полком в Чечню не поехали, а мы, вновь прибывшие, до отправки еще не успели ознакомиться с личным составом. Взаимоотношения в дивизионе в полку и в бригаде были –