— Прошу ввести в компьютер команду по всем возможным адресам квартир, дач, коттеджей и других видов жилья, оформленных на имя Титовко. Сделайте официальный запрос. Чтобы ускорить дело, введите в файл прежнюю и нынешнюю его должности.
Прошло несколько минут, и на огромной стене-табло высветилось несколько сообщений. Первое из них сообщало, что у бывшего руководителя аппарата правительства страны была лишь одна квартира и государственная дача. Зато второе было интереснее. У нынешнего скромною госслужащего — начальника всего лишь одного из многочисленных управлений Комитета по управлению госимуществом — имелось три квартиры в столице и две дачи в непосредственной близости от Москвы.
— Да, — вынужден был согласиться с предположением Виктора Васильевича Генеральный прокурор, — вы оказались правы: у господина Титовко, похоже, рыльце в пушку. На официальную зарплату столько квадратных метров в самых престижных точках Москвы не купишь. Так с какой квартиры начнем поиск?
— Я думаю, — высказал предположение Виктор Васильевич, — с самой скромной: однокомнатной, в Северном Бутове, за пределами окружной автодороги. Наверняка господин Титовко прикупил ее не для того, чтобы там проживать.
— А чтобы, к примеру, в нужный момент использовать ее для укрытия своих друзей? — мгновенно отреагировал Генпрокурор. — В таком случае, учитывая, что последним пунктом своего пребывания после убийства журналистки радио «Свобода» Джевеликян выбрал именно кабинет Титовко, такой вариант наиболее вероятен. Андрей Трофимович, — обратился он к Ускову, — срочно выезжайте с группой задержания по указанному адресу. И без Джевеликяна не возвращайтесь. Премьер-министр ждет от меня сообщения о его задержании.
— Понял, — коротко сказал следователь и тут же вышел из зала. Учитывая печальный опыт своей предыдущей промашки, ему было зачем спешить. Теперь он твердо решил не упустить преступника.
Джульетта Степановна Буланова, завотделом информации областной газеты крупного промышленного центра с миллионным населением, твердо решила выполнить свое намерение: встретиться с Мягди Джевеликяном. После долгого разговора со своей самой близкой подругой — библиотекарем Зиной — она поняла, что Мягди — именно тот человек, который ей нужен.
«Да, это мой тип близкого человека, — размышляла Джульетта, которая только что приехала в Москву и теперь направлялась в квартиру, которую месяц назад Джевеликян выбрал для их совместного проживания. — Не люблю размазней, в которых превратилось большинство мужиков. За такими нужно ухаживать, кормить с ложечки, поить и одевать. А Мягди — самостоятельный зрелый мужчина, с характером, но может быть по-настоящему нежен и предан. Не говоря уж о материальных возможностях. Хотя это для меня не так уж и важно».
Несмотря на то что она давно уже знала Мягди — ведь он сделал ей предложение, и они даже чуть было не сыграли свадьбу, — Джульетта, как и всякая женщина, идущая на свидание, конечно, нервничала. Хотя и считала себя уверенной в своих силах и способностях элегантной дамой.
Она действительно была красивой, стройной, высокой блондинкой, которые так нравятся южанам. И хотя ее возраст был уже близок к той критической для любой женщины черте, когда ее уже никто не назовет «девушка», журналистке нечего было этого опасаться. Элегантно одетая, уверенная в себе, эрудированная, с приятной внешностью, Джульетта Степановна не выглядела ни провинциалкой, ни женщиной зрелых лет.
И все же волноваться было отчего. Мягди, который прежде редко пропускал несколько дней, чтобы не позвонить ей из столицы, вот уже две недели словно пропал. И это настораживало. Даже наводило на мысль, не завел ли он себе другой женщины.
Во-вторых, Зина права. Она вела себя если уж действительно не как обыкновенная проститутка, то, во всяком случае, как порядочная стерва. Бросалась то к мэру города, Петракову, то к Джевеликяну. Открыто встречалась с Петраковым, даже ездила с ним за границу, а затем с такой же легкостью соглашалась приехать в гости к Мягди.
Мужчины такого поведения не любят. И далеко не всегда прощают измену даже таким красавицам и умницам, к которым она себя причисляла.
Тем не менее она была уверена, что Мягди ее простит. Он ведь так долго ухаживал за ней, а она так старательно не замечала, что она ему нравится, что добилась своего: он стал ручным, словно тигр, которого с детства поили из соски, и теперь он не может укусить человека, который его вырастил.
Едва она назвала таксисту адрес, как тот понимающе усмехнулся и быстро помчал на Кутузовский.
«Он что, принимает меня за шлюху по вызову?» — Джульетту оскорбила наглая ухмылка таксиста. Но она тут же успокоилась: «Черт с ним, мне с ним детей не крестить, лишь бы довез скорее».
Как и ожидала, на звонок никто не ответил. К тому же что-то подсказывало ей, что у квартиры нежилой вид. Она внимательно осмотрелась и только теперь увидела, что дверь опечатана.
Масса догадок пронеслась у нее в голове. Она, конечно, догадывалась, чем занимается Мягди. Уж, конечно, не благотворительностью и не оказанием помощи голодающим детям Намибии. Более того, она имела довольно веские доказательства его причастности к кругам, мягко выражаясь, далеким от лояльности к государству и его законам. После последнего разрыва с ним она даже подумывала, не написать ли сенсационную статью о крупном российском мафиози, с которым автор имела честь даже делить какое-то время ложе. Не давала покоя и история с Геннадием, во внезапной смерти которого, а вернее, отравлении на той свадьбе, которая так и не сделала ее женой директора металлопрокатного комбината, она винила Мягди.
Но неоспоримых доказательств у нее, слава Богу, не было, а догадки, как говорится, к делу не подошьешь. И все же главное было в другом. Джульетта могла обмануть кого угодно, даже свою сверхбдительную товарку Зину. Но себя, увы, не обманешь. И полная правда была в том, что в последние дни ее буквально потянуло к Мягди. К этому строгому, жесткому, сильному человеку. Хотелось опоры и защиты: не век же самой себя защищать, доказывать свою самостоятельность, напыщенно бравировать фразами, что одиночество ей только в радость, что настоящая пытка жизни именно в семье. Господи, как она устала от собственной бесконечной лжи!
Она прекрасно понимала, что в своем одиночестве женщина куда более одинока, неустроенна и несчастна, чем мужчина. У того есть работа, друзья, увлечения, карьера, наконец. А для женщины, какой бы эмансипированной она себя ни мнила, всегда главным будет семья. Свой дом, дети, муж — вот к чему стремится каждая женщина. И Джульетта вовсе не была исключением, хотя до сих пор так и не познала прелестей семейной жизни.
Говорят, природа распорядилась так, что женщине всегда хочется быть единственной, а мужчине — первым. И невостребованность женщины мужчиной всегда аукается не только в личной, но и в ее социальной жизни.
— Слово «одинокая»