Сначала прошел Батин, потом коляска, а следом сам оружейник питоном вполз:
— Ни хренасе, — вырвалось из уст Оружейника, и было от чего. Они оказались на деревянной полукруглой платформе, собранной из массивного лиственного бруса, а вокруг огромная рукотворная пещера. По периметру, как лепестки ромашки, располагались подсобные помещения мастерских, а стеблем выступала штольня, обряженная в железобетонные кольца, вполне себе метрополитеновского размера, окончание терялось где-то в темноте, освещение платформы было не достаточное, чтобы увидеть ее окончание. У самой платформы, на рельсах, стояла пристрельная радиоуправляемая тележка (дрезина) с разнообразными ростовыми и не только мишенями.
— Давай, Миха, включи освещение стрелковой галереи! — и полковник протянул пульт, пояснив: — большая зеленая.
Оружейник нажал, от вида убегающих вспышек света аж дыхание сперло.
— Ух, двести, — едва ли не выкрикнул Оружейник.
— Ни глаз у тебя Миха, а форменный лазерный дальномер, все верно — двести метров. Надеюсь, хватит.
Батин с удовольствием наблюдал за сияющим лицом боевого товарища. Оружейник, похоже, говорить не мог, но жестом у горла показал, что очень хватит, даже с избытком.
— Пристрелочная тележка управляется вот этим, — и полковник слегка нажал небольшой джойстик на пульте и не маленькая дрезина, почти бесшумно, тихо засвистев электрическим приводом, со скоростью болида ринулась к дальней отметке. На большом табло над (штольней) замигали цифры, отсчитывающие расстояние удаления. — Тут же на пульте можно заранее задать удаление. — И полковник показал как.
Оружейник повторился:
— Охренеть. Ну, погнали дальше смотреть твою вотчину.
Здесь оказалось и в правду больше, чем, на что он рассчитывал, о чем мечтал. Станочная, с его любимыми Торносами[3], слесарная, кузня, закалочная, материальная, где казалось, находилось все от акульей кожи и железного дерева, до булата в слитках.
А Полковник продолжал и продолжал экскурсию по современной пещере Али-бабы. Остановившись у одной явно бронированной двери со знаком «Осторожно радиация», указал:
— Заметь, у комплекса автономка полная, и не только энергия, вода, канализация — все продумано, как на последних подлодках. Причем яйцеголовые от Атома, здесь поставили свой какой-то последний агрегат, и раз в год будут наведываться к тебе с инспекцией. Хотя все данные они и так снимают. Так что, за этой дверью вотчина не наша, сюда даже не суйся. Ну, вот и жилой бокс. Тут все, как обещал, даже тренажерный зал с небольшим бассейном есть, и зал процедурный. Процедурный — это скорей медицинский бокс, с лампами там всякими, подземелье все-таки это тебе придется посещать ежедневно. До начала эксперимента, каждый день к тебе будут спускать два уборщика и врач. Не обессудь — устав. Знаю, ты с людьми не очень сходишься, поэтому потерпи и выявляй, чего здесь еще не хватает. Не против?
Оружейник понимая согласился, кивнув.
— Согласен значится с работой?
— На все сто Батя, и спасибо тебе, не подведу.
— Ну и ладушки. Тогда двинули в Оружейку. Думаю, я тебя еще удивлю.
— Куда уж больше, я и так как пацан десятилетний впервые попавший в Центральный Детский Мир на Лубянке.
— Пожелания, просьбы есть?
— Есть командир.
— Давай!
— Как я понимаю, у нас на поверхности есть пошивочный цех по спецуре?
— Да, шьем. Даже мешки под песок для стрелков, подсумки, разгрузки, горки. Ассортимент большой. Тебе что-то нужно?
— Да нужно пару-тройку комбезов из перфорированной парусины. Пусть девчата сошьют на меня, и еще хороший скотч, все. Мокасины и усилители я и сам сошью. Батя, как ты посмотришь, если я буду передвигаться по-пластунски? Знаешь, как осточертела коляска, если честно, я ее боюсь даже больше Деда Мороза в детстве.
— Ты боялся Деда Мороза? — Капитан первого ранга улыбнулся.
— Здесь нет ничего необычного, Батя, просто логика. Посуди сам. Огромный дед, в руках дубина с навершием, за плечами мешок. Живёт где-то в глубоком лесу, носит парик и бороду с усами из свалявшейся ваты. Видимо, не хочет, чтоб его истинное лицо видели. Никто не знает, где именно этот гражданин живёт, и есть ли у него паспорт. А добрые люди не ведут подобный образ жизни. Остановить его не может ни милиция, ни полиция, и даже ПВО ничего с ним сделать не может. Приходит, когда хочет, обычно ночью, странно же. Дарит сомнительные, ненужные подарки и оставляет записки, бросающие в дрожь, типа: «Слушайся маму и папу, я слежу за тобой всегда и везде». Жуть получается, и в туалете после этого не расслабишься, кто же любит, когда за ним подглядывают?!
Батин весь этот монолог ржал как умалишённый, утирая слезы:
— Понял, тебя Оружейник, на елку не приглашаем. А на счет передвижений, делай как тебе удобней и запомни: — здесь, — и полковник развел руки, — место твоей ответственности, ты здесь царь, бог и охрана в одном лице, если конечно не считать Юнгу, без твоего ведома, сюда только со свинцом в голове могут войти, даже я. Берешь объект под охрану.
— Через час, Батя, объект будет под охраной, я уж постараюсь.
— Вечером принесу документы на подпись.
Полковник посмотрел и сморщился, — «не хочет уходить отсюда» — прочитал Оружейник.
— Слушай, мне уже давно бежать нужно, оружейку сам посмотри. Думаю, тебе будет приятно и удивительно. В общем, ты в неплохой норе. У всех телефонов в бункере есть экстренные списки, там и мой на всякий. Нужно будет что-то, звони. Комбезы сегодня же закажу. Твой размеры я еще помню. Все, бывай брат, — и полковник стремительно пошел к лифту.
Двери лифта распахнулись, полковник обернулся и еще успел сказать:
— Боезапас не жалей, жги сколько душе угодно, из чего угодно…
Все, он остался в так нужном ему Раю, один.
Глава вторая
Шизофрения, или еще какая Хрень
Впервые, с той трагичной для него ночи в Персидском заливе он чувствовал себя как-то уравновешенно, спокойно. Девять дней он уже здесь и ему нравится. Вчера, наконец, ушли Атомщики и спецы по установке регенерации воздуха. Долго по очереди жали руку, желая удачного эксперимента и личного здоровья, мило и как-то виновато улыбаясь. Оружейнику они нравились, эти научники в белом, эти люди из какого-то другого мира. Приятно было с ними общаться: тактичные, обходительные даже застенчивые в чем-то, и в тоже время, темпераментно увлеченные своим делом, хорошие, непостижимо умные люди.
«Все, один. Целый год одиночества. Мечта сбылась», - кто бы знал, как он устал от людей.
Следующим утром он проснулся рано, давненько он так не высыпался, прошедшей ночью он не срывался в пропасть, его ни пытали, ни казнили, ни умерщвляли различными предметами, кошмары-вороги почему-то покинули свой пост.
— Я люблю тебя Бункер! — громко крикнул Оружейник, не боясь, что кому-то помешает. — Красота! — потянулся, сполз на пол, извернувшись, натянул высокие овчинные чуни, закрепив их к голени скотчем,