Пепел падал с тёмно-серых небес, укрывая разрушенный город плотным покрывалом. Руины дворцов походили на изуродованные, развороченные холмы, из которых торчали почерневшие, обглоданные огнём обломки, словно кости гигантов. Настоящие кости скрыты под мягким пепельным ковром – останки жителей, защищавших свои дома от пришельцев. Одинокие тени, едва различимые, полупрозрачные, бывает, скользят между развалин, пугаясь бредущих по разорванным улицам редких мертвяков.

Пахнет гарью и гниющей плотью. Тишина обволакивает толстым одеялом, неслышно даже дыхания, и от этого возникает сомнение в собственном существовании.

В городе не осталось живых. Все его нынешние обитатели – тени павших, ходячие мертвецы и прячущиеся под мостовыми твари, коим смертные ещё не придумали названий. Есть ещё кое-кто. Сильный, с давящей аурой. Его тень самая тёмная и простирается чуть ли не от одной городской стены до другой, вернее, того, что осталось от некогда мощных укреплений. Призрачная фигура мелькает на вершинах переломленных башен, неуловимая и… страшная, не имеющая ничего общего с нынешними «горожанами». Она наблюдает за происходящим, и холодная ярость чувствуется во взоре светло-серых глаз, которого боятся здешние обитатели, от робких призраков до кровожадных чудовищ, не смеющих показываться на поверхности. Тяжёлый взгляд приковывает к месту, не даёт пошевелиться, вдохнуть, наполняет страхом перед неизбежным концом, выдавливает всякое желание сопротивляться. Нет мыслей, нет прошлого, будущего – только океан ужаса, затопивший вселенную…

Лилька, Смуглянка, Натиэль… где вы? Я должен защитить вас от этого кошмара…

Я проснулся, крича имена близких. Боль грызла искусственную правую руку. Вокруг успокаивающая темнота спальни, в узкую щель меж ставен просачивался бледный свет луны. В тонком, жидком лучике плясали селениалы – дети ночного неба, мельчайшие духи, необходимые для создания заклятий лунной магии. Лишь они и способны проникнуть сквозь поставленный Клеймёными над поместьем барьер. Поднял морду лежащий у ног Акела, настороженно прислушиваясь и неслышно втягивая воздух чёрным носом. Всё нормально, волчара, просто дурной сон.

Со двора доносятся звон стали и выкрики сестрёнки. Упражняется в фехтовании, надо полагать. С недавнего времени она учится обращению с оружием у командира охраняющего нас отряда Клеймёных и его дочурки.

Всё как обычно, как и должно быть. А засыпанный пеплом город… мало ли, что привидится ночью? Нервы расшатаны общением с рабами Предвечной Тьмы, лоа и стычками с желающими моей смерти личностями.

Я поднялся с кресла, разминая затёкшие за время дневного сна конечности. В постели, конечно, отдыхать удобнее, но день и отдых для меня с некоторых пор понятия несовместимые. От рассвета до заката во мне гостит слабость, и чувствую себя в это время очень скверно, несмотря на магические доспехи и божественное копьё, придающее сил. Типичное для носителя Тьмы состояние. Уж лучше подремать. Броня, выглядящая совершенно обычно для здешних широт – поношенная, как у наёмника, под таким же видавшим виды плащом с накинутым на шлем капюшоном, – оберегает от солнечного света. Вместо подкладки изнутри подвластные мне теневые духи создают плотный изолирующий кокон, они же покрывают металл снаружи тонким узором, передавая информацию об окружающем мире.

Откинув капюшон, снял шлем с узкими смотровыми щелями, положил на кресло, затем сбросил плащ. Не люблю доспехов, пусть и изготовленных на заказ по моим меркам. Сковывают движения. Однако, шлем странствующего рыцаря не выкажет подозрений у магов и ангелианских священников, в отличие от зачарованной маски, а зачарованная на прочность броня защищает не только от света.

Из таза на столике набрал ладонями прохладной воды и плеснул в лицо, изгоняя остатки дневного кошмара. Не мешало бы целое ведро на себя вылить, а то и вовсе искупаться в море. Непременно так и сделаю, благо, поместье расположено на берегу.

Акела, как и положено профессиональному телохранителю, сунул нос во все углы, пробежался рысцой по комнатам, проверяя, нет ли угрозы, и вернулся, выражая видом своим полное спокойствие. Раз уж он ничего подозрительного не учуял, мне волноваться не о чем. Белые волки ощущают астрал лучше большинства магов, к тому же, обладают великолепным обонянием, различают эмоциональное состояние человека по ауре и запаху, а уж слышат не хуже диких кошек. Имперцы давно хотят приручить белых волков, да получается плохо. Свободолюбивые звери не признают хозяев, единственный способ добиться от них чего-нибудь положительного – стать им другом. Я вот и моя сестрёнка стали друзьями Акеле и его родичам, поэтому у нас без преувеличения лучшая охрана в провинции, не учитывая дриад и Клеймёных, оставленных нам Смуглянкой.

Смуглянка Авариэль, где ты коротаешь нынешнюю ночь? Считаю дни до твоего возвращения. Два долгих месяца минуло с её ухода в Эладарн. Столько всего произошло за это время… Вспоминать не хочется. Война в тролльих лесах и Пограничье продлилась дольше, чем предполагалось, и забрала слишком многих. Иногда я скучаю по прошлой жизни, и мне снятся скалистые острова, соединённые подвесными мостами, хижины, бревенчатый причал, занятых повседневными делами синекожих лесных троллей. Во сне я вновь беседую с Глубинным Жрецом живущих в пещерах под островами морлоков, охочусь в прибрежных лесах вместе с воинами племени, постигаю азы магического Искусства в кабинете Гварда под надзором его гоблина-дворецкого. Пожалуй, там я был по-настоящему счастлив.

Сейчас нет на острове ни хижин, ни зверомастера с дворецким. Вождь гоблинов оборудует пещеры под долговременные убежища и готовится к постройке настоящей крепости. Мастеров я уже нашёл в империи и отправил под охраной на Зеркальное озеро. Синекожие повозмущаются между собой присутствию людей и перестанут, всё-таки, мои приказы не обсуждаются. Особо непонятливым из числа прибившихся к племени в конце войны нынешний вождь пояснит, что к чему. Я вернусь в аранью нескоро. Нужно