С горем пополам все-таки открыла глаза, чтобы уже в следующую секунду снова зажмуриться, страдальчески застонав. Не придумав ничего лучшего, на всякий случай постучалась затылком о пышно взбитые подушки. Авось голова прочистится. Она у меня явно засорена.

Не прочистилась.

Мое сознание так и не вернулось в церковь. Лежало вместе с телом на кровати под винного цвета балдахином, сквозь который едва просачивался приглушенный свет уходящего дня. А может, зарождающегося. Черт его разберет.

Тяжко вздохнула. Какой-то долгоиграющий обморок, ей-богу.

– Ваша утонченность, уже проснулись?

Полог дрогнул и скользнул в сторону, явив моему мутному взору улыбающуюся девицу. Симпатичную, светловолосую, с личиком в форме сердечка – острый подбородок и высокий лоб, чуть прикрытый оборкой чепца.

Скажите, пожалуйста, чем им не угодили обычные «светлости» и «сиятельства»? Великолепие. Утонченность. Интересно, а как величают моего самопровозглашенного отца? Его скупердяйство? Не хотел, жмот, поделиться с дочерью «телогрейкой»…

Я по-прежнему отказывалась верить в реальность происходящего и решила, что, пока не приду в себя, буду все списывать на глюки. Временное помутнение рассудка. Главное, чтобы не переросло в хроническое. Не хотелось бы провести медовый месяц в психушке.

– Пора купаться, – тем временем заливалась соловьем девушка, по-видимому, моя воображаемая служанка. – Ваш батюшка, эррол Сольвер… – Потупилась, после чего робко продолжила, словно опасалась, что я сейчас разозлюсь. Но разве можно злиться на глюк? – Нет, не торопил, конечно. Просто просил не задерживаться. Для обряда уже все готово.

Что еще за обряд? Да сколько же можно!

Я едва не застонала.

– Что, и драконы будут?

На гору не пойду! С меня вполне хватило одной встречи с этим клыкастым безобразием.

– Нет, что вы! Его великолепие вместе со свитой уже давно улетели. – После чего торжественно провозгласила, чуть не напугав меня до икоты: – Этой ночью все жрецы Лунной долины будут молиться за вас Претемной Праматери и насыщать ваши чресла магической силой.

– В… в каком смысле насыщать? – опешила я. Судорожно сглотнула.

– Молитвами, – успокоила меня мисс улыбка. От сердца сразу отлегло. – Молитвами и ритуальными песнопениями. Чтобы, если все же станете императрицей – а лично я в этом ничуточки не сомневаюсь, – сумели подарить нашему правителю много-много наследников.

Ни насыщаться магической силой, ни дарить кому бы то ни было каких-то там наследников в мои планы точно не входило. Можно было послать девицу подальше, задернуть балдахин и попытаться отключиться. Сосредоточиться на Леше, на своей (нормальной!) жизни, на маме с бабушкой. На маленькой, но такой уютной квартирке. На коте по кличке Кот, в конце концов. Мы его прошлой зимой на улице подобрали да так и оставили с нами жить.

Можно было бы, да только что-то подсказывало, что не пройдет и минуты, как сюда явится возмущенный моим неподобающим поведением псевдоотец и все равно потащит меня на «отпевание» к жрецам.

Я, конечно, могу упереться, закатить истерику. Да что толку? Только еще больше распсихуюсь. А может, все это – обвела взглядом стены в переливающихся золотом гобеленах и нехитрую мебель – результат продолжительного стресса?

Сначала нервничала из-за защиты диплома. Потом не находила себе места в предсвадебных хлопотах. Еще и мама последние дни не переставала капать на нервы и зудеть о семейном проклятии. Я в него, конечно, не верила и не верю, но ее постоянное ворчание о том, что мне совсем не обязательно сочетаться законным браком, жутко бесило.

Вот, добесилась. До чертиков, глюков и всего остального.

Наверное, будет лучше сейчас расслабиться, успокоиться и… Нет, получать удовольствие вряд ли получится. Но хотя бы постараюсь больше не кипятиться. Да и бояться мне здесь нечего. Фантазии – они ведь безобидные. Вдруг, успокоившись, сразу вернусь домой.

А посему, настроившись на благодушный лад, покладисто согласилась:

– Купаться так купаться.

– Тогда, ваша утонченность, прошу за мной, – расцвела в улыбке девушка. Присев в реверансе, поставила передо мной туфельки с загнутыми кверху, как у Маленького Мука, носами, и, шурша темными юбками, направилась к выходу из спальни.

Сунув ноги в странные тапочки, я поплелась за служанкой. Благо идти пришлось недалеко – в смежную с опочивальней комнату, оказавшуюся купальней. Окинув взглядом просторное помещение, не сдержавшись, тихонько присвистнула. В бархатной тьме, напитанной ароматами благовоний, перламутром поблескивал огромный бассейн. Выложенный жемчужного цвета мозаикой, наполненный благоухающей водой с плавающими в ней лепестками, он притягивал не только взор, но и мое многострадальное тело, которое еще помнило и лютый мороз, и колючий ветер.

Сейчас единственное, чего я желала, – это окунуться в ароматную горячую воду. И пусть, как говорится, весь мир подождет. Перед омовением заскочила в ближайший туалет примитивной конструкции – банальная дырка в полу. Порадовало, что хотя бы без запахов. Это уже потом узнала, что чистоту в санузлах поддерживали с помощью бытовых заклинаний.

Заклинаний, Карл!

Потребность подкрепиться, о которой настойчиво напоминал желудок, начала удовлетворять, не отходя от кассы, прямо в бассейне. Мабли – так звали созданную моей больной фантазией служанку – запалила свечи, отчего вода в бассейне окрасилась золотом, а бархатистые лепестки на ее поверхности стали напоминать алые языки пламени. Девушка принесла целое блюдо с неопознанными объектами, то бишь фруктами. И бокал, до краев наполненный янтарной жидкостью, на вкус очень смахивающей на десертное вино.

Оно тут же ударило в голову и повысило градус настроения.

Поставив полупустой бокал на бортик бассейна, я потянулась к фруктовому изобилию. Сначала схомячила верхушку из плода продолговатой формы. Он оказался сочным и сладким, оставил вязкое послевкусие. Второй – по виду напоминавший морковку, только почему-то зеленую – мне не понравился. Слишком горчил.

Осушив бокал, я блаженно зажмурилась и с головой погрузилась в душистую воду. Пока кайфовала в бассейне, Мабли суетилась рядом. Все перебирала стоявшие на столике склянки, расписанные серебряными узорами. Потом притащила полотенце и замерла перед ступеньками, что вели в бассейн, терпеливо ожидая, когда ее утонченности надоест быть русалкой.

Не желая показаться капризной, я нырнула под цветочный покров в последний раз, потом хорошенько отжала волосы, которые отчего-то показались мне более длинными, да и цвет в неровном пламени свечей был каким-то другим. И тело, запоздало заметила, было как будто не моим.

С нарастающим волнением спросила:

– Мабли, а где тут у нас зеркало?

Девушка как-то странно на меня посмотрела. Наверное, забеспокоилась, не страдаю ли я амнезией. То именем ее интересовалась, теперь вот оглядываюсь по сторонам в поисках какой-нибудь отражающей поверхности…

Вода для самолюбования не очень-то подходила.

– В вашей опочивальне, моя эсселин.

Опять загадочная «эсселин». Знать бы, что означает это слово. Но, боюсь, если продолжу проявлять любопытство, моя вымышленная камеристка окончательно растеряется. И так у нее уже вид бестолковый.

От того, чтобы намастить тело благовониями, я наотрез отказалась. Поспешила обратно в спальню, а встав перед напольным зеркалом, застыла с открытым ртом.

Это была я… И в то же время совсем другая девушка.

Стройная, как по мне, даже чересчур. Я так выглядела, когда