Минут через десять на лестнице снова зацокали каблуки. Вернувшаяся библиотекарша протянула мне распечатки церковно-приходских книг, окинула внимательным взглядом помещение, но, не найдя, к чему придраться, выплыла царственной походкой. Я немедленно отложила инструмент и содрала перчатки. Если к субботе в городе не останется жителей, упрекать меня за испорченные страницы всё равно будет некому.
Столбик свечи сокращался, как в ускоренной перемотке. При таком раскладе не хватит времени просмотреть и десятую долю отобранных материалов, поэтому, отложив талмуды, я взялась за распечатки. Палец лихорадочно забегал по столбику имён на букву «И». Внутри нарастало отчаяние: Ивона, Игрейн, Изидора, трижды Илина. Разок в глазах потемнело от радости, но преждевременно – Имелинда.
Потерев веки, я поднялась из-за стола и принялась мерить шагами архив, чувствуя, что упускаю что-то важное. Помассировала переносицу, пытаясь сосредоточиться.
То, что я ищу, сокрыто, значит, это тайна. Где лучше всего спрятать тайну? Помню, на мой одиннадцатый день рождения я, Нетта, Чезаре и бабуля играли в «Отыщи клад». Дольше всего мы искали воланчик, который бабушка спрятала на самом видном месте, небрежно прикрыв шляпой. В тот день я усвоила важный урок: иногда надёжнее прятаться на виду. Вдруг и здесь этот принцип работает? Если так, то искать Имельду под обложками архивных книг бесполезно. Задача гораздо проще и одновременно сложнее, потому что нужно абстрагироваться и посмотреть на всё другими глазами.
Я вновь прошлась взад-вперёд и в задумчивости остановилась перед фреской, пытаясь понять, что же с ней не так. Композиция? У кого-то дырка на чулке? Оба башмака на левую ногу? Хм, похоже, у них вообще нет деления на левый и правый башмак, но в какой-то передаче рассказывали, что так раньше и носили, значит, это тут ни при чём. Тогда что?
– Вы члены первого Совета, – заметила я вслух. – Вы должны знать про Кольцо Имельды, так подскажите! Клянусь сделать всё возможное, чтобы помешать планам Варлога! Но без помощи мне не обойтись.
Пятеро участников продолжали взирать на меня, как и положено рисункам, безмолвно и равнодушно. Я поочерёдно взглянула на каждого, вздохнула и уже хотела отвернуться, но замерла, поражённая. Вот оно! Деталь, не дававшая покоя. Все смотрели в одну точку – все, кроме кругленького мужчины в подбитых мехом одеждах и берете с соколиным пером. Он вперился во что-то на противоположной стене. Проследив траекторию, я подошла к массивному светильнику с цветными стёклами.
Справа и слева имелись точно такие же, но героя настенной росписи интересовал почему-то именно этот. Внешний осмотр не выявил ничего особенного, поэтому я осторожно сняла его с крюка и поставила на пол. Ничего похожего на вмонтированный сейф, скважину или цифровой замок не увидела. Только более тёмный участок стены, что логично, раз здесь долгое время висел фонарь. Я уже хотела вернуть его на место, но напоследок ощупала камень и была вознаграждена, наткнувшись пальцами на едва заметную выпуклость. Счистив грязь, почувствовала, как сердце забилось чаще. Под ней пряталась буква. Да, та самая литера «И».
Вооружившись книжной лопаткой, я принялась активно расширять щель по периметру блока. Пришлось повозиться, но в итоге камень зашатался и поддался с неохотным скрежетом, открыв глубокую нишу в стене. Дыхание перехватило, а по телу прокатился озноб. Тайник!
Закатав рукав и преодолевая брезгливость, я вытащила из него нечто мягкое и плесневелое. Предмет оказался завёрнут в полуистлевшую мешковину. Для Кольца свёрток великоват, но, может, оно в шкатулке или каком-то футляре? Дрожа от нетерпения, я вернулась к столу и развернула ветошь. Внутри оказалась не шкатулка, а перехваченная шнурком тетрадь, на весьма хорошо сохранившейся кожаной обложке которой золотилась уже знакомая буква «И».
Ноги ослабли. Я плюхнулась на стул, подтянула к себе добычу и, волнуясь, развязала тесёмку. Похоже, блокнот пролежал здесь нетронутым с тех самых пор, как Имельда (а кому ещё он мог принадлежать?) его спрятала. Значит, о нём не знают даже члены нынешнего Совета! Придвинув ближе свечу, я раскрыла тетрадь в том месте, где выглядывала чёрная бархатная лента и… остолбенела.
Быстро пролистав её до конца, пару мгновений не шевелилась. Пусто. Пергаментные листы совершенно чистые – ни буковки, ни закорючки! Просто старые страницы, тонко пахнущие плесенью и чем-то пряным. Захотелось сжечь их с досады. Зачем Имельде так тщательно прятать пустую тетрадь? Может, она собиралась позже вернуться и заполнить её, но что-то помешало? Или это такой средневековый розыгрыш? Нет, опять что-то ускользает из виду. Я обвиняюще уставилась на толстячка на фреске.
– Вы! Наверняка ведь знаете, в чём тут дело. Сказали «А», так договаривайте!
В моргнувшем свете показалось, что мужчина закатил глаза. Свеча почти прогорела, минут через пять вернётся Цирцея, нужно закрыть тайник и привести всё в прежний вид. Вот только что делать с тетрадью: спрятать обратно или… Ведь если про неё никто не знает, то и вреда никому не будет, правда? А я дома попробую тщательнее исследовать её. Да, так и сделаю! Я потянулась к блокноту, воздух колыхнулся, и, отразившись от разворота, снова послал мне в лицо тот пряный запах. Что-то неуловимо знакомое, будто из детства. Приправа? Нет, скорее… глаза расширились от внезапной догадки. Я схватила огарок и осторожно поднесла к пергаменту. Запах усилился, а потом одна за другой начали проступать коричневатые буквы. Не приправа – луковый сок. Любой ребёнок знает навскидку пару рецептов невидимых чернил для сверхсекретных посланий: молоко, яблочный сок, лимонный или брюквенный – проявляются при нагревании.
Я принялась листать страницы, поднося свечу и любуясь проступающей вязью символов. Внутри всё трепетало от восторга: казалось, ко мне из глубины веков обращается мягкий женский голос, только на иностранном языке. Буквы привычные, но ни одного знакомого слова. Старательные убористые строчки дразнят обманчивой доступностью, как одалиски – евнуха. Судя по датам, это дневник. Только кто же ведёт личные записи на тарабарщине невидимыми чернилами?
Приближающийся цокот выдернул меня обратно в реальность. Цирцея! Я потянулась захлопнуть тетрадь, но, так этого и не сделав, уставилась на только что проявленную страницу – ту самую, с бархатной лентой-закладкой: извилистые ниточки, чешуйчатый столбик, крестики, квадратики, пунктир… Шаги звучали уже где-то на середине лестницы. Сунув тетрадь под футболку, я рывком подняла глыбу, запихнула обратно в нишу, повесила фонарь на место и замела ногой горку грязи в тёмный угол за глобусом. Потом одним гигантским прыжком очутилась за столом, распахнула ближайшую книгу и постаралась принять сосредоточенный вид, как вдруг обнаружила, что держу её чёрными от грязи пальцами.
В тот миг, когда дверь архива открылась, моя затянутая в перчатку рука как раз