— Поверь, лучше тебе не знать о моих мыслях, — вздохнул я.
Ниу метнула на меня быстрый взгляд, но я стоял неподвижно и на почтительном расстоянии, так что она успокоилась.
— Вот, — сказала она, закрыв кастрюльку крышкой. — Там надо будет готовить в большой кастрюле, но если я сейчас сварю большую кастрюлю, то утром это будет странно выглядеть, мы же не съедим всё.
— Понятно, — сказал я, глядя, как Ниу включает плиту. — Ты хочешь, чтобы я пошёл работать в кухню.
— Ну конечно! — воскликнула она. — Это ведь самое лучшее место в школе. После лечебницы, конечно.
— Угу, — только и сказал я.
Жалко её было. И ведь взял же, взял тот свёрток с лепёшками. А она, будто почувствовав, что можно, решила завалить меня всеми благами. Вот это я и имел в виду, когда говорил, что долги нужно отдавать, и чем скорее, тем лучше. Потому что иначе рискуешь всю жизнь выплачивать проценты. Либо — стать для того, кому должен, негодяем.
* * *— За что ты здесь?
Ниу только закончила объяснять, как это важно — налить нужное количество воды, потому что поднимать крышку в процессе готовки — ни в коем случае нельзя. Я слушал вполуха, рассеянно кивая. Готовка меня не интересовала. Наблюдение за действиями Ниу не потянуло ни за одну из ниточек памяти. Похоже, в прошлой жизни я шеф-поваром не был.
Даже наверняка не был. Я был полицейским, что бы ни означало это бредовое допущение.
— За танцы, — с улыбкой ответила Ниу.
Она, оставив плиту в покое, выпрямилась и отбросила чёлку со лба.
— Танцы? — переспросил я. — В смысле, приватные?
— Лей! — возмутилась Ниу, хотя глаза её смеялись. — Я так и знала, что у тебя какие-то мерзкие мысли.
— Извини, — усмехнулся я. — Просто пытаюсь понять, как можно получить срок за танцы.
Ниу загадочно прищурилась и медленно вскинула руки над головой. Сделала крохотный шаг вперёд, изящно прогнулась в пояснице. Господи, она что…
Да, она танцевала. В пустой душной кухне, под шипение конфорки и бульканье закипающей воды, для одного лишь зрителя — для меня. Чёрное кимоно переливалось на ней, отражая свет ламп, как будто сотканное из звёздной ночи.
— Я занималась танцами с детства, сколько себя помню, — звучал спокойный, уверенный голос Ниу. Чувствовалось, что она особо не задумывается над тем, что делает её тело. Успевает и со мной говорить, и за рисом приглядывать. — Потом, когда мне было двенадцать, папа умер, и мы больше не смогли платить за занятия. Да и толку не было. Всем уже стало ясно, что настоящей танцовщицы из меня не выйдет.
— Почему?
На мой вкус, танцевала она изумительно. Приковывала взгляд, словно гипнотизировала каждым движением.
— Потому, — увернулась она он ответа. — А скоро пришлось зарабатывать деньги…
Ниу говорила, а я не слышал слов, я видел, как она, совсем в другой одежде танцует на улице, собирая толпы охочих до экзотики туристов с фотоаппаратами, и даже местных жителей. А пока они, разинув рты, таращатся на неё, двое расторопных пацанов чистят карманы, забирая оттуда всё лишнее и ничего не прося за свои услуги.
А в миску, стоящую у ног танцовщицы, сыпалась мелочь, летели и купюры.
Они меняли места, но долго такой аттракцион не мог продолжаться, и однажды случилось то, что должно было. Матери Ниу предложили заплатить штраф за преступление дочери и возместить сумму по всем поданным заявлениям. Несчастная женщина, разумеется, не могла потянуть даже штраф.
— А ты? — спросила Ниу, незаметно приближаясь ко мне. — Память не вернулась?
— Нет, — покачал я головой. — Так, обрывки.
Обрубки
— Шужуань, — произносит пожилой китаец, глядя на меня тусклыми глазами человека, который уже ни на что не надеется. — Там всё началось.
— Что ещё за «шужуань»?
— Белая гора. Там всё началось.
Я потряс головой. Разговор походил на бред. Как, впрочем, и всё остальное, что пыталось выдать себя за мою память.
Оказалось, что Ниу уже рядом со мной. Она замерла на миг, будто колебалась, наклониться ли, рискнуть ли украсить эту ночь поцелуем.
— Слушай, извини, но я не буду работать в кухне. — Я встал со стула, прямо посмотрев в глаза Ниу.
— Что? — растерялась она, окончательно остановив танец. — Но почему?
Она недоумевала. Она не могла представить себе человека, который отказался бы от такого шанса.
— Потому что я не хочу здесь жить, — объяснил я. — Я хочу выйти отсюда. Пока мне показали только один путь.
— Стать борцом? — воскликнула Ниу и всплеснула руками. — Ты?!
— Если нет другого способа.
Ниу зло рассмеялась:
— Да какой из тебя борец, Лей! Ты, наверное, шутишь? Тао хотя бы крепче, чем ты. И всё равно — смешно. Не надо делать глупостей! Иди в кухню, здесь тебе будет хорошо.
— Ниу, я не хочу, чтобы мне было хорошо — здесь.
— Ты дурак! — Ниу сжала кулаки, топнула ногой. — Ты вообще хотя бы раз в жизни дрался?
Я молча повернулся и пошёл к той двери, через которую мы вошли. Спорить с разгневанной женщиной — потеря времени и ничего больше. Да и потом, как будто мне нужно ей что-то доказывать.
— Ну и иди! — прилетело мне в спину. — Пусть борец на перепрофилировании убьёт тебя, будешь знать!
Угу. Утонешь — домой не приходи, знаю-знаю. Я прошёл через столовую, оставив Ниу в одиночестве. Интересно, будет она дальше злиться, или заплачет? Я бы поставил на слёзы. Жаль, конечно, да только что поделаешь. Больной зуб лучше сразу выдернуть, чем ждать, пока боль станет адской.
Я снова вышел на холодный воздух, поёжился и заторопился обратно, к себе. Теперь я, пожалуй, расстелю постель, укроюсь одеялом. И буду надеяться, что больше незваные гости в комнате не появятся.
Однако моим планам не суждено было осуществиться. Проходя по галерее, я вдруг почувствовал, что не один. Чувство сначала вспыхнуло, будто лампочка, осветив всё вокруг. Но вот луч сконцентрировался и направился на одно место. Я остановился и повернул туда голову.
В темноте кто-то стоял.
Глава 8. Борцы
— Не спится?
Вряд ли здешних борцов обучали искусствам ниндзя — в том числе умению передвигаться бесшумно. И, будь я не так поглощён желанием вернуться обратно в койку, Джиана, скорее всего, заметил бы раньше.
Сначала Ниу, теперь Джиан. Интересно. Этому-то чего надо? Создаётся впечатление, что спит во всей школе один Тао.
— Не спалось, — поправил я. — Прогулялся, в комнату возвращаюсь. Теперь быстро усну.
Понятно было, что Джиан мне не поверит — но я и не видел смысла изобретать что-то правдоподобное.
— Прогулки по ночам запрещены правилами школы, — сказал Джиан.
— Я новенький, не знал. Спасибо, учту.
— А ты наглый, — с усмешкой заметил Джиан. — Не боишься, что позову воспитателей?
— Нет.
— Почему?
— Потому что думаю, что правила школы едины для всех, и ты тоже не должен гулять по ночам.
Я бил наугад. Чёрт их знает, какие правила школы распространяются