На следующий день мы с Бриком шли в школу вместе.

– Нормально выспался? – поинтересовался я.

– Такое чувство, как будто я заново родился! – воскликнул Брик. – Потрясающее чувство. Этим можно заниматься ежедневно?

На нас начали коситься прохожие. Я стиснул зубы и прошипел:

– Заткнись!

– В чем дело? – удивился Брик.

– В тебе. Ты можешь говорить тихо?

– Могу. – Он понизил голос. – Что было не так в моих словах?

– Все не так в твоих словах. Знаешь, есть вещи, которые я не смогу тебе объяснить. Они не объясняются. Но если ты чего-то не знаешь, то спрашивай тихо, чтобы остальные этого не слышали.

Брик некоторое время шел молча и только перед самой школой подал голос:

– Трусливые вы все тут. Скучно.

Я не ответил. Снова думал о Жанне, гадал, подтвердит ли она свое приглашение. И чем оно для меня обернется?

Перед уроком ко мне вдруг подошла Маша.

– Есть минутка? – спросила она.

Мы отошли к дальнему подоконнику. Вторая девушка за одну неделю хочет со мной поговорить. Сумасшедшая популярность…

– Что случилось? – полюбопытствовал я.

– Да ничего не случилось, – тихо сказала Маша, водя пальцем по стеклу. – Скажи, а вы подружились с этим Маленьким Принцем?

– С кем?

Она усмехнулась.

– Ну, его так называют. Наверное, потому что он маленький, а осанка и повадки гордые, как у принца.

– А, ты про Брика? – улыбнулся я. С Машей говорить легче, чем с Жанной. Слова привычно рождались сами по себе. – Да, вроде как подружились. Он, конечно, странный...

– Мне кажется, он очень жестокий человек, – оборвала меня Маша.

– Что?

– Просто мои мысли. Тогда, когда Рыбин его бил, мне показалось, что ему действительно плевать. Он даже не воспринял этого. Забыл спустя минуту, если не меньше. И то, как он говорил о своем отце, помнишь? Будто заучил наизусть текст из учебника. Все какие-то термины, определения. Логические выводы. Человек, который так себя ведет – очень жесток.

– К чему ты это все? – Я развел руками.

– К тому, что мне страшно.

– Ты боишься Брика?

– Я – нет. Я за тебя боюсь.

Тут она посмотрела мне в глаза, и я вздрогнул. Внимание противоположного пола мне все же в новинку.

– Ну, со мной-то все в порядке будет.

– Ты бы не зарекался. – Маша вернулась к невидимым узорам на стекле. – Заметь, Рыбин к Брику теперь на пушечный выстрел не подходит, хотя он и тупой как бревно. Просто, как зверь, чует, что не на того прыгнул. И хвост поджал.

– Не скажу, что очень жаль, – признался я. – От меня Рыбин тоже отстал.

– Это потому что ты с ним всегда. Как бы под его защитой. Не думаю, что это хорошо. В поселке разное говорят...

– Что говорят?

– Ну, ты, к примеру, знаешь, где мать Брика? Ее видели в прошлые выходные. Говорят, жизнерадостная, общительная женщина. А потом она перестала выходить. Ты был дома у Принца?

– Был.

– Видел его мать?

– Нет, не видел. И...

"Я убил свою мать", – вспомнил слова Бори и содрогнулся.

– Ты хочешь сказать...

– Я хочу сказать, что это очень странный и опасный человек. И на твоем месте я бы с ним так сильно не сближалась.

Мы немного помолчали, игнорируя неизбежные в подобных ситуациях выкрики от заходящих в класс оригиналов. "Жених и невеста" и тому подобное. Я, тем не менее, косился на дверь. Не хотелось, чтобы Жанна заметила мое "предательство".

– Слушай, а почему ты обо мне так беспокоишься? – спросил я.

Маша улыбнулась.

– Ну, знаешь, иногда взглядом всего не скажешь.

– Ты о чем?

– Можно подумать, ты не заметил, как мы с тобой "общались" последние два года.

– Заметил. Но я думал, что фантазирую.

– Когда я пришла в школу впервые после смерти мамы, меня все бросились утешать. Я смотрела в их глаза и видела либо страх, либо жалость, как к мокрому котенку посреди дороги. Настя из кожи вон лезла, что-то говорила, говорила, а я видела только пустоту. Хотелось растолкать их всех, убежать и никогда не возвращаться. И вдруг я поймала твой взгляд. Ты не подошел ко мне, ничего не сказал. Но когда я посмотрела тебе в глаза, то мне внезапно стало легче. Я подумала: "Он понимает не только то, что я пережила, но и то, что я переживаю сейчас". Одним взглядом ты изменил мою жизнь. У тебя огромная душа. Не подумай, что я в любви тебе признаюсь, просто говорю, как есть. Ты хороший человек, Дима, и я очень рада, что ты оказался рядом в нужный момент. Не хочу, чтобы у тебя начались неприятности из-за этого Маленького Принца и...

В этот момент прозвенел звонок. Попрощались мы с Машей старым проверенным способом: взглядами.

– О чем говорили? – полюбопытствовал Брик.

– О всяком, – рассеянно ответил я. – Кстати, поздравляю. Ты официально вошел в систему. У тебя появилась кличка. Теперь ты – Маленький Принц.

В этот момент в класс зашла Екатерина Михайловна, и начался урок алгебры. Ученики один за другим "горели" у доски и садились на место, провожаемые хриплыми воплями Екатерины Михайловны. Я, вцепившись в учебник, как в Писание, молился, чтобы меня не вызвали. А Брик внезапно изменил своему обычному познавательному угару и проигнорировал новый материал. Только учебник раскрыл на нужной странице, но решать уравнения не стал.

– Брик! – Екатерина Михайловна завопила так, что все подпрыгнули. Все, кроме Брика, разумеется. Он спокойно поднял взгляд на учительницу.

– Да?

– Встать, когда к тебе учитель обращается!

Боря поднялся быстро, но без излишней раболепной поспешности.

– Тебе, я смотрю, скучно?

– Нет, нисколько. Я изучаю нечто вроде психологии коллективного страха.

– А тебе не кажется, что ты должен изучать сейчас алгебру? – Екатерина Михайловна то ли не поняла сарказма, то ли предпочла не заострять на нем внимания.

– Не вижу в этом ни малейшего смысла. Алгебра, да и вообще математика – вспомогательная наука, не более. Она обретает смысл только в сочетании с другими науками. Изучение ее разумно строить именно в тесном контакте с естественными дисциплинами.

Если раньше в классе царила мертвая тишина, то сейчас она стала еще более мертвой. Будто все мертвецы ожили в день страшного суда, а потом снова умерли и на этот раз – абсолютно. Даже бактерии перестали разлагать плоть и застыли.

– Значит, так, – проскрежетала Екатерина Михайловна. – За урок ты получаешь