Первый натиск охрана кораблей отбила, и на этом удача оставила викингов. Отряды, которые двигались к Портсмуту, слышали шум боя и сразу же кидались на выручку своим. Они действовали неосмотрительно и попадали в засаду, ведь речь шла о самом дорогом для морских бродяг – о кораблях. А потом была повторная атака мавров на стоянку кораблей. На этот раз при поддержке миномётов. Викинги потеряли половину судов, много воинов и почти все трофеи. Мартин из Сундсвалля и Йорг из Вестервикка оказались последними, кто вырвался из Портсмута. Ушли в темноте, на корабле, который был переполнен ранеными и убитыми. Утром стали думать, что делать дальше, и тут появились наши корабли.
Выслушав историю викингов, я равнодушно пожал плечами – сами виноваты. Однако бросать их не стоило, и я предложил помощь. Сейчас кинем трос и малым ходом дотянем «Охотника» до эскадры скандинавов, точнее, её остатков. Наверняка северные наёмники где-то неподалёку. А с Редингом связываться не станем. Имелось у меня нехорошее предчувствие, что Дойл подставил скандинавов. Но с этим разберусь позже.
Взяв на буксир драккар, «Ветрогон» двинулся вдоль французского берега вслед за торговой эскадрой. Медленно, но уверенно фрегат её догонял, а вахтенные на ходовом мостике и выставленные на баке вперёдсмотрящие контролировали обстановку. Если я прав и Квентин Дойл подставил скандинавов, можно ожидать неприятных сюрпризов. Не знаю каких, конкретика отсутствовала, но на сердце было неспокойно. И хотя вида я не показывал, наши опытные вояки, как сухопутные, так и морские, заметили, что вожак насторожился. Поэтому были приняты дополнительные меры безопасности, комендоры находились на боевых постах, а остальной экипаж и морпехи держали оружие наготове.
Впрочем, ничего плохого не произошло. На французском берегу были замечены дикари, небольшая группа охотников, а вдоль британского побережья проскользнула пара деревянных плоскодонок, вероятнее всего, рыбаки, которых с недавних пор стал посылать на промысел Верховный главком Рединга. А больше вспомнить нечего. Ближе к вечеру, когда «Ветрогон» догнал торговые суда, невдалеке от Кале мы встретили остатки разгромленной флотилии северян. Викинги находились на европейском берегу – восемь кораблей и несколько сотен бойцов, которые чинили свои драккары и грелись у костров.
Смеркалось. Скоков отдал приказ торговым судам и БДК пройти пролив Па-де-Кале и встать на якорь, а «Ветрогон» снова лёг в дрейф, ибо следовало провести переговоры с вождями викингов. Мнение ярлов меня особо не волновало – я уже понимал, что они скажут и о чём пойдёт речь. Наверняка начнут высказывать свои претензии, мол, их обманули и надо наказать англичан, не только мавров, но и белых из Рединга. Только мне это не интересно. По крайней мере, пока. А вот встретиться с Эриком Троллем, человеком ярла Ульфа из Кристианстада, и разведчиками шведского короля Никласа стоило. Если кто-то и способен дать более-менее правдивую информацию о последних событиях в Англии, то именно они.
Спустя полчаса, когда «Охотник» скинул буксировочный трос, к «Ветрогону» прижалась большая лодка, в которой находились гости, полтора десятка ярлов, среди которых я сразу разглядел Тролля и одного из королевских разведчиков, неприметного блондина в сером плаще. Любитель водки, я говорю об Эрике, выглядел неважно. Его левый глаз был закрыт грязной окровавленной тряпкой, левая нога с трудом сгибалась, и, чтобы подняться на фрегат, ему пришлось просить о помощи наших моряков. Но тем не менее Тролль держался бодрячком, старался улыбаться и сразу подал знак, что нам есть о чём поговорить. Кстати, и Тролль, и Никлас были с вещами и личным оружием. Следовательно, рассчитывали, что путь до Скандинавии они проделают на «Ветрогоне». Это нормально, подобная договорённость с нашими шведскими партнёрами имелась.
Как я и ожидал, ярлы попробовали гнуть свою линию и попытались натравить меня на жителей Британии. Только бесполезно, и на предложение скандинавов наказать мавров, а потом ограбить Рединг я ответил отказом. Если будет выгодно атаковать английские анклавы, мы это сделаем без помощи викингов, которые не желали подчиняться приказам и несли неоправданно тяжёлые потери. Король Никлас их для того в поход и отправил. Он надеялся, самые буйные самостийники погибнут, а королевские хирдманы легко отберут их земли и оккупируют замки. Так оно и вышло. Две трети неистовых скандинавских вояк в Швецию уже не вернутся. Для королевства это крупная потеря, но зато процесс централизации власти пройдёт гораздо быстрее и легче.
Разочарованные и обозлённые на весь белый свет ярлы покинули фрегат, а один дурак напоследок даже попытался спровоцировать морпехов на драку. На что он рассчитывал, называя их трусами и проклиная меня, неизвестно. Как бы там ни было, морпехи живо взяли ярлов на прицел, а буяна сбили с ног, слегка попинали ногами, связали и погрузили в лодку. Могли бы и убить, а так он ещё легко отделался.
Ярлы, которые, скорее всего, примут решение в поисках добычи пройти вглубь Франции, а потом вернуться домой, отправились к своим кораблям. Остались только Эрик и разведчик. И начался обстоятельный разговор.
– Ты правильно сделал, что не стал помогать неудачникам, – сказал Тролль, который сел за стол в кают-компании и на европейский манер глотками потягивал из гранёного стакана водку.
– Сам знаю, что правильно. – Закурив папиросу, я разместился напротив него, покосился на неприметного блондина в плаще, замершего возле иллюминатора, и задал Эрику самый главный вопрос: – Интересная информация есть?
– Имеется, – кивнул скандинав, сделал из стакана очередной глоток, крякнул и продолжил: – Нас подставил именно Дойл. Это не догадки, а подтверждённые сведения. Пока наши ярлы пили местный эль, трахали баб и воевали, мы без дела не сидели и узнали много нового. Появилась своя агентурная сеть, и это люди серьёзные, которые недовольны фанатизмом и двурушничеством своего главкома. Когда мы сражались с маврами, он только пощипал их, а по основным объектам не ударил. Та же самая история с индийцами и пакистанцами. А за три дня, перед тем как нас разбили и заставили спасаться бегством, Дойл тайно встречался с дипломатами мавров. Это он только на словах националист и расист. На деле – прожжённый циник, хочет свой анклав иметь, где он почти бог, потому и говорит,