Перед широкой резной дверью я остановился, вобрал в себя воздух, задержал его на пятнадцать секунд и выдохнул, и так три раза. Это метода старая, она помогает успокоить сердцебиение. Войдя, я оказался в просторном помещении. У высокого стрельчатого окна находилась пара столов и кресла, в одном из них сидел человек, называющий себя моим отцом.
Лишь только моя нога переступила порог, старший Ройхо посмотрел на меня, и его правая рука непроизвольно опустилась на рукоять широкого кинжала, который всегда висел у него на поясе. Взгляд у местного владетеля был тяжёлый, и на миг я засомневался в себе. Но отступить – значило упасть в рейтинге графа на один пункт. И, переборов своё смущение, твёрдым шагом я прошёл между сундуков с книгами, которые стояли вдоль стен, приблизился к Квентину и в полутора метрах от него молча слегка поклонился.
– Чего тебе? – убирая руку с кинжала, пробурчал хозяин замка.
– Я бы хотел поговорить с вами, господин граф, – ответил я.
Старший Ройхо мотнул головой влево:
– Садись, пообщаемся.
Сев на указанное мне место и не дождавшись вопроса от Квентина, я начал:
– Господин граф, так случилось, что я оказался в теле вашего сына. Это было ваше решение, а не моё, поэтому не надо смотреть на меня как на врага.
Квентин немного втянул голову в плечи, вроде как набычился, и сказал:
– Дело не в тебе, землянин, а в том, что я не уберёг своего первенца и наследника. Поэтому я и смотрю на тебя хмуро, может, иногда даже с угрозой. Но плохого от меня не жди, по крайней мере до тех пор, пока ты соблюдаешь нашу договорённость.
– Благодарю за разъяснение.
– Это всё, из-за чего ты хотел увидеть меня один на один?
– Нет. У меня накопились вопросы, на которые ответить можете только вы.
Граф откинулся на спинку кресла, посмотрел на серый потолок и сказал:
– Давай поговорим… – и выдавил: – Уркварт. Что тебя интересует?
– Какую судьбу вы мне готовите?
– Вот ты о чём… – протянул Квентин. – О будущем думаешь, планы строишь. Хм, быстро ты оклемался и освоился.
– Стараюсь.
– Через два месяца, может, раньше ты покинешь замок и отправишься в военный лицей «Крестич», во владения великого герцога Канима, и там проведёшь три года. Затем будешь предоставлен сам себе. Тебя устраивает мой ответ?
– Да. Но по сравнению с другими учениками школы, которые уже являются неплохими фехтовальщиками и хорошими наездниками, я слаб. Поэтому хотел бы попросить вас, чтобы мне разрешили более свободно перемещаться по замку, а также конные прогулки, тренировки с дружинниками и общение с воспитателем Гради Тайфари, который занимался с вашим сыном.
– Думаешь, тебя сразу же загнобят соученики или достанут убийцы Грига?
– Есть такая думка, господин граф.
– Хорошо. С завтрашнего дня ты не ограничен пределами центрального донжона, выберешь себе лошадь, сможешь выезжать вместе с дружиной на проездку и посещать тренировочный зал.
– Благодарю.
– Свободен.
– Но…
Я хотел задать графу ещё пару вопросов, в частности, почему у всех обитателей замка на шее или на руке висят защитные амулеты и различные обереги, а у меня – ни одного. Но старший Ройхо так посмотрел на меня, что я решил не искушать судьбу, покинул библиотеку и направился к себе в комнату.
Далее этот день прошёл как обычно, а вот следующий начался с резкого подъёма. Ещё до рассвета меня разбудил Тайфари, и в одних свободных штанах, перетянутых ремнём, я вылетел на замковый двор, где вместе с воинами графа сделал зарядку и обтёрся свежим снежком. Затем оделся, посетил конюшню, выбрал лошадку поспокойней и через полчаса впервые выехал за стены. Это заняло вместе с проездкой час времени, ещё полчаса ушло на то, чтобы почистить лошадь, и двадцать минут на завтрак. Утро явно было бодрым.
После завтрака вместе с дядькой-учителем мы отправились в оружейную комнату. И какого оружия я там только не увидел, мама моя родная! Одних мечей самых разных типов и видов было порядка семисот штук, а помимо них имелись тяжёлые рапиры и даже пара тонких шпаг. А были ещё копья и рогатины, луки и арбалеты, палицы и топоры, кинжалы, шестопёры, тяжёлые метательные звёзды, трезубцы и многое другое.
– Выбирай, – произнёс мой воспитатель, неразговорчивый и нелюдимый, но по какой-то причине преданный Уркварту, словно собака.
При этом совершенно случайно, на автомате, он посмотрел на меч в простых деревянных ножнах, который находился не в связке и не на стене, а в стойке, немного в стороне. Это был широкий клинок сантиметров шестьдесят в длину с рукоятью, оплетённой кожей, и сильно напоминал римский пехотный меч, который, кажется, назывался гладиус. Мне подумалось, что это оружие прежнего Уркварта. Я взял его, примерился к рукояти, почувствовал, что меч лежит в руках как влитой, и понял, что не ошибся, ранее клинок действительно принадлежал наследнику графа.
– Вот же, – вытаскивая клинок из ножен и всматриваясь в чистую сталь, услышал я позади себя голос Тайфари, – колдовство и болезнь тебя памяти лишили, а руки сами к любимому оружию тянутся.
– Что это за меч? – спросил я дядьку.
– Пехотный корт для ближнего боя, стандартное оружие линейных имперских частей и егерей.
– Угу, – буркнул я и всё так же, не оборачиваясь, резко сменил тему и поинтересовался: – Гради, слушай, а как мы с тобой познакомились?
Тайфари шмыгнул носом.
– Это два с половиной года назад было, Уркварт, в твой тринадцатый день рождения. Тогда твой папенька тебя в полк взял. А там как раз меня плетьми наказывали, восьмой десяток ударов пошёл.
– За что?
– В кости проигрался и пошёл на преступление – совершил воровство полкового имущества. Приговор – двести плетей, а больше сотни никто никогда не выдерживает.
– И что дальше?
– Ты с коня бросился и меня от палача собой прикрыл. Ну, господин