Наклонилась, выбирая. И вздрогнула, услышав отчетливый шепот:

— Теперь выберешь, в корзинку сложу. Иди прямо и до рыбного ряда. Там переулок в сторону Оружейных кварталов идет. Иди спокойно, уверенно. Ищейки чуют настроение.

Вот так… бабушка!

Указала с улыбкой на выбранные пироги, бросила монетку.

Шепнула:

— Почему?

В ответ услышала спокойное:

— Я свое пожила, девонька, знаю, что от наших светлейших добра не ищут. Старым людям скучно стоять просто так, вот и тренирую… наблюдательность. Иди, иди, девонька, ай хорошие пироги выбрала, молодечка! Заходи снова, только рада буду, и тетке поклон передавай! — это было уже брошено в спину, громко, специально.

В сердце поднялась волна тепла. Ни в одной из жизней никто не делал для меня ничего равноценного этому. Просто заступился. Отвел беду хоть на время.

Удалось дойти, почти не ускоряя шаг, делая вид, что корзина ужасно тяжелая, а покупок нужно сделать ещё массу!

Мозг едва успел осмысливать происходящее, а я уже снова петляла в лабиринте улиц, делая вид, что совершенно точно знаю, куда именно направляюсь.

Ноги гудели, но тело оказалось на удивление выносливым.

Так, Кара, план Б. Похоже, в этом мире планирование пока что совсем не мой конек.

Например, взять хотя бы то, что я заблудилась. Этого сердобольная старушка предположить не могла…

Заборы становились все выше, звуков — все меньше, а прохожие и вовсе куда-то испарились.

Дошло до того, что мне пришлось с трудом протискиваться мимо огромной крытой повозки, перегородившей добрую часть дороги. А дальше… тупик. Молодец! Без навигатора корабль твоей жизни плывет куда-то совершенно не в ту сторону.

— Таэ корре! — тихая ругань себе под нос немного взбодрила, хотя собственный голос жалко растаял между каменных стен.

— Ну что, поворачиваем назад?

Уфф, трудно разговаривать с самой собой, но если тебе при этом не отвечают — оно и к лучшему.

Поэтому-то я и застыла, услышав вдруг исполненный боли стон. Он быстро захлебнулся и затих, так бывает, когда тот, кто испытывает боль, не хочет себя выдать. Я помнила. Больше, чем мне бы хотелось, и лучше…

И именно поэтому не убежала прочь, назад, в сторону оживленных кварталов.

Что ж ты такая сердобольная-то, Кар-ра… не-Витольдовна. И вроде жизнь била, ан нет. Хвост трубой — и грудью на баррикады.

Корзина беззвучно плюхнулась на землю. Звук точно шел от повозки. Юбку пришлось бессовестно подоткнуть, оголяя ноги. Ничего, таким тельцем не соблазнишь даже самого отъявленного дамского угодника, если только он на суповые наборы не бросается.

Шаг. Ещё шаг. Тихо? Да, никого не слышно. Черная толстая ткань напомнила брезент. Так и есть, стянута веревками. Слава Творцу, никакой магии нет.

Мне удалось развязать узлы — показывал отец одну хитрую штуку в детстве, перед гостями рисовался из флота, вот и запомнилось. Как ни странно — и эти узлы поддались, хоть и неохотно, медленно. И только потом вспомнила про свои приобретенные когти. Как раз тогда, когда один случайно зацепился за край веревки, и рассек канатные жгуты, как бумагу.

Только присвистнуть оставалось. В этот момент я не задумывалась над тем, почему снова лезу в неприятности — то, что они последуют, сложно было сомневаться. Но…

Отверстие, наконец, удалось расширить. Вот так, а теперь стоит заглянуть. И тихо охнуть, закрывая себе рот рукой.

На дне повозке среди небрежно сваленных мешков из грубой ткани отчетливо виднелось чужое скрюченное тело. Это был мужчина — судя по всему — высокий, с мощной крепкой фигурой, явно развитыми мышцами и мучительной гримасой, искривившей лицо. Сейчас он был без сознания — ещё бы, судя по наливающимся синякам и кровящим порезам, отделали его знатно.

Длинные иссине-черные волосы растрепались. Когда-то они, видно, были убраны в косу. Из одежды — только драные брюки, но явно из качественной и дорогой ткани.

Какое тело… как скульптура! Пришлось даже пощечины себе отвесить, чтобы слюни не распускать. Слишком уж любопытный экземпляр попался. А я, как ни крути, девочка. А девочки любят все… красивое. Эстетическое удовольствие, чтоб его!

Усмехнулась собственным нелепым мыслям.

Времени думать почти нет — в любой момент явятся хозяева и застанут тут весьма “пикантную” сцену освобождения своей добычи. Стоит ли это делать? Я давно не восторженная дурочка. Может, это убийца? Вор, мошенник или какой-нибудь сбежавший любовник, обесчестивший несчастную дочурку знатного папочки?

Я не сразу поняла, что хриплого дыхания раненого не слышно уже минуту. А, когда осознала — поспешно вскинула голову — и уставилась прямо неестественно-яркие, отливающие бирюзой глаза с хищным вертикальным зрачком.

Мужчины дернулся, рыкнул зло — мешал кляп.

Подумав, присела рядом.

— Услышала ваш стон… Заблудилась в этих лабиринтах. Не знаю, кто вы и чем провинились, но, если кричать не будете, кляп выну, — говорила ровно, уверенно.

Знает ли он вообще местный язык? Хищные глаза, невольно вызвавшие дрожь, чуть сощурились, но незнакомец кивнул.

Я подползла поближе, стараясь поудобнее устроиться на коленях, и склонилась над нелюдем. Что нечеловек — и так ясно. Сказала бы — с первого взгляда, но… я ощутила это ещё ДО того, как увидела его. Кажется, едва на глаза попалась злополучная повозка. Веяло от него… чем-то знакомым. И это узнавание пугало сильнее всего. Пугало — и завораживало, как и он сам. Никогда не была любительницей кошмаров, а тут, однако… точно не божий одуванчик.

Когти на этот раз сработали как надо — и ремешки кляпа буквально распались, оставшись в руке. Я поспешно отбросила его и отдернула руку. На мгновение показалось, что её сейчас укусят — отчетливо промелькнули клыки.

Но кусаться незнакомец не стал. Шевельнулся снова — пытался устроиться поудобнее. Острый внимательный взгляд ощупал меня с ног до головы. Паузу держит? Пссс-сихолог. На такие штуки я с института не велась. Уставилась безмятежным взглядом в ответ, с не меньшим любопытством осматривая своего найденыша.

Силен. И умен. Не бродяга и не сумасшедший. Как попался-то? Как не старалась — а от чужого взгляда зародилась невольная дрожь. Странная, предвкушающая.

— Как зовут и зачем вмешалась? Дура или блаженная?

От такого приветствия опешишь, пожалуй. Желание стукнуть по брюнетистой шевелюре чем-то тяжелым стало просто нестерпимым. Диагноз ясен. Не дурак он, а просто идиот с языком без костей. Может, не поздно вставить кляп назад и бежать сломя голову?

Лежит, ухмыляется. Нет, заорет ведь… Специально, чтобы уж не одному страдать.

Даже избитый — хорош. Про таких говорят — порода. Не захочешь — залюбуешься, хотя и типаж совсем не мой. Впрочем, в прошлой жизни как-то так и не сложилось, а в этой уж точно не до того ещё долго будет. Если повезет выжить.

Отбросила посторонние мысли. Внутренне собралась, всем существом ощущая идущую от незнакомца силу. На лице привычно заиграла холодная полуулыбка, за которую ещё (когда я не слышала — или считали, что не слышу) добрые коллеги прозвали