Меня завораживали эти цвета и их смена, то медленная, то стремительная. Я старалась не считывать постоянно эмоции людей и ни на кого не смотреть подолгу, чтобы ненароком не вторгнуться в чужой внутренний мир. Ни один человек — ни Джей, ни даже Патти, моя приемная мать, — не знал об этом моем даре.
Мы медленно продвигались к дверям клуба. Я в очередной раз одернула юбку и, взглянув вниз, убедилась, что ее длина находится в рамках приличий. Прекрасно, Анна. По крайней мере, твои ноги уже не выглядят как пара зубочисток, на них образовались кое-какие мышцы. Пока я росла, меня все время называли «худышкой» и «спичкой», но я никогда особенно не зацикливалась на собственной фигуре — или ее отсутствии. Бюстгальтеры с вкладками — отличное изобретение, а два небольших углубления по бокам вполне сходили за талию. Но пять недель назад я прочла, что тело — «храм моей души», и начала заниматься бегом.
Здоровый храм, так и запишем.
Еще через несколько шагов Джей потер ладони и сказал:
— Знаешь, когда попадем внутрь, я бы мог взять нам чего-нибудь выпить.
— Никакой выпивки, — тут же откликнулась я, и мое сердце забилось чаще.
— Отлично, понял. Никакого алкоголя, никаких наркотиков, никакого ничего. — Джей похлопал ресницами, передразнивая меня, и легонько ткнул меня локтем в бок, показывая, что пошутил. Он, разумеется, не мог предложить такого всерьез, но знал о моем отвращении к веществам. Даже сейчас его замечание насчет наркотиков и алкоголя вызвало у меня неприятное, почти физическое ощущение, как будто меня куда-то толкают и волокут, поспешно и жадно. Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.
Наконец, очередь дошла до нас. Молодой билетер надел мне на руку браслет для несовершеннолетних, смерил оценивающим взглядом мои волосы до пояса, приподнял бархатный заградительный канат, и сначала проскочила внутрь я, а за мной по пятам — Джей.
— Серьезно, Анна, — засмеялся он у меня за спиной, — не позволяй мне сегодня стоять на пути у всех этих ребят.
Джею приходилось говорить громче — мы вошли в зал, а там уже было полно народу, и гремела музыка. Мне конечно, следовало собрать волосы, — я отлично это знала, но Яна, сестра Джея, уговорила меня их распустить. Я перекинула волосы через плечо и принялась скручивать их пальцем в жгут, глядя на густую толпу и помаргивая от шума и ярких вспышек эмоций.
— Им только кажется, что я им нравлюсь, потому что они меня не знают, — ответила я Джею.
Он покачал головой:
— Терпеть не могу, когда ты говоришь такие вещи.
— Такие — это какие? Что я особенно особенная?
Я пыталась пошутить — мы, южане, пользуемся этим выражением, когда хотим беззлобно намекнуть, что кто-то «не прав». Но из груди Джея, к моему удивлению, вырвался серый всполох — гнев. Потом серый цвет рассеялся.
— Не говори так о себе. Ты просто… застенчивая.
На самом деле я была очень странной, и мы оба об этом знали. Но мне не хотелось расстраивать Джея, и потом, не смешно ли вести серьезный разговор, вопя во всю мощь своих легких?
Джей вытащил из кармана вибрирующий телефон, взглянул на экран и с улыбкой передал аппарат мне. Патти.
— Алло! — Я заткнула другое ухо пальцем, иначе ничего не было слышно.
— Просто проверяю, что с тобой все в порядке, милая. До чего же у вас там шумно!
— Да, очень! — прокричала я в трубку. — Все отлично! Буду дома к одиннадцати!
Я впервые попала на такое мероприятие. Впервые в жизни. Джей самолично уговаривал Патти отпустить меня, и каким-то чудом она разрешила мне пойти. Но ей было не по себе, весь день она нервничала, как кошка у ветеринара.
— Будь все время рядом с Джеем, а если кто-нибудь незнакомый с тобой заговорит…
— Знаю, Патти. Не волнуйся, хорошо? Никто со мной не заговаривает. — Нелегко было успокаивать ее, перекрикивая шум, когда меня еще и толкали со всех сторон.
Тут диджей объявил, что на сцену впятером выходят «Греховодники».
— Мне надо идти, — прокричала я в телефон. — Вот-вот начнется выступление. Со мной все будет в порядке, обещаю!
— Хорошо, милая. Может быть, позвонишь с дороги, как будете возвращаться? — Это было сказано тоном, не терпящим возражений.
— Конечно. Целую тебя, счастливо!
Я поспешила отключиться, пока она не завела разговор о приемах самозащиты или еще какой-нибудь чуши в этом роде. Сегодня вечером мне с трудом удалось выбраться из нашей квартирки — столько раз Патти останавливала меня с очередным предостережением. В какой-то момент мне даже показалось, что с нее станется отправиться вслед за нами в клуб.
— Вперед!
Я схватила Джея за руку и потащила его в гущу толпы. Кого там только не было — от панков и готов до мажоров! Мне удалось пробиться к переднему краю сцены, слегка побеспокоив несколько человек, — но я аккуратно перед всеми извинялась. В моем представлении, я задолжала Джею место в первом ряду, когда расстроила его.
Люди толпились на деревянной сцене точно так же, как и на всех прочих горизонтальных поверхностях в здании, небольшом и приземистом, но с высокими потолками. В царившую внутри атмосферу вносили свой вклад теснота и нарушение всех правил противопожарной безопасности, какие только есть в Джорджии.
Мы успели как раз к моменту, когда диджей призвал всех «уступить место» «Греховодникам». Зал приветствовал группу восторженным ревом, и первая песня оказалась мне знакомой — Джей иногда заводил ее нам по дороге в школу. Несмотря на мою всегдашнюю склонность к чересчур сдержанному поведению, музыка захватила меня, я подпрыгивала в такт и подпевала во все горло. И вместе со мной точно так же прыгал и пел Джей. Невероятно — это было весело. Скакала вся толпа, и мне передалось общее радостное возбуждение.
— Эгей, — крикнул в мою сторону Джей, когда кончилась первая песня. — Они! Дико! Клевые!
Началась вторая песня, более медленная. Я подуспокоилась и принялась разглядывать музыкантов. Певец-солист весь сочился самодовольством — густо-фиолетовая аура почти скрывала облегающую рубашку и джинсы. Он носил хитроумную прическу — волосы поставлены торчком и зачесаны набок, — а микрофон держал вплотную к губам, едва не целуя. В припеве темп ускорился, ударные сорвались в неистовое