Той ночью, после явления сестры Рут, я не могла заснуть. Мы с Патти допоздна бодрствовали, обсуждая каждое слово монахини и радуясь будущему освобождению мира от власти демонов. Ни одна из нас ни разу не упомянула об очевидном опасении — что я могу погибнуть, так и не достигнув цели. Уже за полночь Патти подоткнула мне одеяло и поцеловала в лоб, как делала, когда я была маленькой. Но моя голова разболелась сразу после встречи с Каиданом, а сейчас под весом пророчества просто раскалывалась на части.

Отец в ответ на мое сообщение перезвонил и сказал, что приедет поговорить лично, как только сможет.

В три часа ночи я всё еще лежала без сна.

Думая о Каидане.

Меня жгло желание немедленно ему позвонить. Или вскочить в машину и гнать куда глаза глядят, пока я его не найду. Потому что он должен был об этом узнать. Прямо сейчас.

Мои пальцы так зудели от желания набрать номер, которого у меня не было, что я схватила мобильник и начала прокручивать список контактов. Добравшись до имени Марна, я остановилась, сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и нажала кнопку «вызов».

— Ох! Который час? — пробормотала она заплетающимся языком. — Алло?

При первом же звуке ее милого сонного голоса с британским выговором я села в кровати.

— Можешь разговаривать?

— Анна, дорогая, это ты? Слава богу! С тобой всё в порядке? Мне смерть как хотелось, чтобы ты дала о себе знать. Да, здесь безопасно. Я собиралась сегодня с утра поваляться в постели, но всё равно уже почти пора подыматься. Который у вас час?

Так чудесно было слышать ее голос.

— Поздний. У вас всё хорошо?

— Да, вполне. Астарот нам, конечно, всыпал, но я больше волновалась о тебе.

Я вкратце рассказала, как жила последние полгода, а потом сделала глубокий вдох и решилась:

— Послушай. Мне надо связаться с Каем.

Молчание.

— Анна, ты в опасности?

— Нет. Еще нет. Но мне реально надо с ним поговорить.

Марна вздохнула.

— Мне очень жаль, Анна. Честно. Но он просил меня ни в коем случае не давать тебе его номер. Если это что-то важное, могу передать ему сообщение от тебя.

На самом деле я ждала чего-то в этом роде, но услышав прямой отказ, всё равно вся сжалась.

— Ладно. Передай, что я прошу мне позвонить. — Я схватилась руками за край кровати.

— Не выйдет, — отрезала Марна.

— Но почему? — Я попробовала настаивать. — Разве вы не перезваниваетесь — ты, Кай, Джинджер, Блейк.

— Стоп, Анна, ни слова больше. Кай редко отвечает на мои звонки. Единственный, с кем он станет говорить, — это Блейк. Ужасно тебе отказывать, но я в самом деле считаю, что не должна встревать. А что тебя так взбудоражило?

Я хотела рассказать ей, но не могла. Нам вообще не следовало вести такие разговоры по телефону, и мы обе это знали.

— Вскоре мне понадобится с тобой повидаться, — прошептала я в трубку.

— Звучит интригующе. — По голосу я поняла, что Марна улыбается, и тоже улыбнулась, осознав, что когда-нибудь она будет свободна от отцовского контроля. Но спросила о другом:

— Как работа?

— Загружены с головой, разбиваем сердца дюжинами, — ответила Марна с каменным, судя по интонации, выражением лица.

— Отец наверняка вами гордится.

— Ужасно!

— Слушай, у меня к тебе странный вопрос. Что это за выражение — «упакованная сучка»?

Марна фыркнула.

— Так может обзываться только полный придурок. Или кто-то, кто очень разозлен.

Тут уж фыркнула я, потому что Марна назвала придурком Кая.

Мы помолчали.

— Пожалуйста, — зашептала я, не скрывая своего отчаяния. — Расскажи мне что-нибудь о нем. Мы с ним виделись вечером, и хотя он вел себя очень грубо, я знаю, что всё ещё небезразлична ему. Точно знаю. Пожалуйста.

— Хорошо! — Ее яростный шепот оборвал мои бесцеремонные уговоры, и в трубке настала гробовая тишина. На несколько секунд мне показалось, что Марна разорвала связь. — Так и быть, расскажу тебе одну вещь, которую знаю от него самого. На прошлой неделе он мне сознался, что у них в студии есть одна женщина, которая всё время набивается на разговор с ним, а он эти попытки игнорирует. Знаешь почему? Потому что это хорошенькая миниатюрная блондинка, к тому же ее зовут Анной. Очевидно, она напоминает ему о тебе.

Ее слова царапали меня изнутри.

— А что он еще говорил?

— Ничего. Больше я из него ни слова не вытянула, правда. Он и об этом-то мне рассказал только потому, что я к нему привязалась во время вечеринки, когда он был под кайфом.

— Под кайфом?

Мое сердце пустилось вскачь. Что он делал? Что-то курил? Нюхал? А мне-то что до этого, почему я дрожу всем телом? В последнее время у меня усилилась тяга к наркотикам. Вечеринок с наркотиками мне по большей части удавалось избегать, потому что демоны, к счастью, считали моей специальностью алкоголь, но не так давно я стала видеть сны о том, чтобы сдаться, и пусть всё идет своим чередом. Забыть об осторожности, об ответственности, ни о чем не думать… вместе с Каиданом… При этой мысли у меня вырвался сдавленный стон. Марна вполголоса выругалась.

— Возьми себя в руки. Я не должна была тебе этого говорить. — Она вздохнула. — И он вовсе не всегда такой. В тот вечер рядом с ним кружил шептун, потому-то он не мог сказать «нет», когда ему предложили наркотик.

Упоминание о демоне-шептуне отрезвило меня.

— Как ты думаешь, что с ним происходит? — спросила я Марну. — Он не хочет со мной говорить.

— Я думаю, у него шарики за ролики заскочили. Ты-то, понятно, хочешь верить, что он испытывает к тебе те же чувства, что и ты к нему, но что, если это не так? Я его очень люблю, и всё-таки он чудной. На него не угодишь. Я говорю это тебе для твоего же блага… — До чего же больно было слышать ее сочувственные интонации! — Отпусти его, дорогая. Если уж он что вбил себе в голову, то его не собьешь. Считай, что он для тебя потерян.

Потерян. Хриплый вздох застрял у меня в горле.

— Мне пора, — сказала Марна. — Вот-вот проснется Джинджер.

— Береги себя, — прошептала я.

— А ты себя, — тоже шепотом ответила она.

Мне хотелось