Миэль молчала, ошарашенная новым поворотом судьбы, и не веря пока, что этот невозможный человек снова не шутит и не устраивает проверок.
– Тебе не кажется, Кора, что она потеряла дар речи от счастья? – откидываясь на спинку диванчика, задумчиво осведомился Азхарт.
– Нет, – кротко произнесла та и добавила фразу, заставившую Миэль изумленно вытаращить глаза, – я уверена, что это ты так запугал донью, что теперь она опасается сказать лишнее слово.
– Ну так это же просто бесценное качество для такой молодой девицы, – возразил он, – умение скромно молчать, когда говорят старшие.
– Но не в нашем деле, – с милой улыбочкой огрызнулась Кора.
– Не в нашем, – вздохнул он, и с надеждой покосился на Миэль, – в нашем гораздо полезнее уметь вовремя задавать нужные вопросы.
– Не в том случае, когда их слишком много, и не можешь определить главный, – Кора явно начинала сердиться, и Миэль почему-то стало ее жаль.
Женщина ее явно защищала, и стоило хотя бы выразить ей признательность.
– Вы совершенно правы, – Миэль благодарно улыбнулась Коре, не успев даже обдумать свою реплику.
– Вот как? – приподнял бровь в деланном изумлении Азхарт, – тогда я вас пока оставлю, мне нужно немного поработать. Кора, как только будет чай, стукни. У нас не было даже лишней минутки чтобы доесть булочки.
Поднялся и шагнул в коридорчик.
Глава 3
После его ухода спутницы некоторое время молчали, и если Миэль мысленно лихорадочно выстраивала новый, совершенно невероятный и потому очень подозрительный макет не совсем пока четкой картинки, то Кора, искоса поглядывая на новую сотрудницу, доставала с багажной полки небольшой, аккуратный кожаный саквояж.
Весьма респектабельный, пусть и несколько потертый. Хотя именно такие и выдавали, по представлению Миэль, людей, давно имевших надёжное ремесло и постоянный доход. Однако ее вывод был посрамлен всего через несколько секунд, когда Кора, достав из саквояжа маленький дорожный несессер, поднялась с места.
– Схожу умоюсь, – сообщила она девушке и невозмутимо добавила, – Твой багаж я положила в нижний ящик.
– Какой еще багаж? – недоумевающе нахмурилась Миэль, – у меня…
– Тсс! – Резко остановила ее Кора и очень тихо, но строго предупредила, – учись думать, прежде чем говорить вслух. Это наше первое правило.
Подавившаяся непроизнесенным словом сиротка смотрела на нее и ощущала, как осыпается едва намеченная ею картинка. И заодно заливает жарким огнем щеки досада на саму себя.
Действительно, как она могла не сообразить, что такие расчётливые люди непременно предусмотрят все детали всех возможных поворотов событий, и даже больше. Постараются сделать все, чтобы эти события пошли по тому пути, какой был заранее спланирован доном Азхартом и его служащими.
И, следовательно, она могла бы просто помалкивать и не спорить, не проходить никаких проверок. Достаточно было спросить: «А как вы считаете?» и ей подкинули бы подсказку или дали готовый ответ.
– Ясно, – выдавила Миэль и сказала фразу, на которую минуту назад ни за что не решилась бы, – но я не умею открывать нижний ящик.
– Я научу, – одобрительно улыбнулась Кора.
Она и действительно научила, и не только помогла достать и открыть довольно вместительный, тоже кожаный сундук, но и показала крохотную комнатушку где можно было умыться.
А пока она гуляла, Миэль, заперев на защелку двери, торопливо переодевалась в вещи, обнаруженные в верхнем свертке. Том самом, на который показала Кора со словами – «наденешь прямо сейчас». Там были серебристо-серая юбка тонкого, приятно мягкого бархата и длинная шелковая блуза с пояском, цвета выцветшего фламинго. Скромный вырез украшала тончайшая вязь вышивки и крохотные жемчужинки. Миэль влюбилась в эту вещицу с первого взгляда, и не сразу решилась надеть.
Вот эту красоту – и носить в вагоне? Да ее же можно помять, облить чаем, испачкать едой… Но и снимать уже застегнутую юбку тоже не хотелось, поэтому девушке пришлось, скрепя сердце надеть обновку. Затем она поспешно свернула собственное платье и сунула подальше, в дальний уголок сундука.
Кора вернулась переодетая в примерно такой же костюм, только юбка у нее была шоколадного цвета, а блуза с фиолетовым оттенком.
– Это эльфийские дорожные костюмы, – пояснила она, доставая из-под столика квадратную дорожную корзинку с крышкой, – не мнутся и не пачкаются.
– Наверное, очень дорогие, – тихонько вздохнула Миэль и оторопела, обнаружив прямо перед собой сурово смотревшую на нее Кору.
– Миэль, я ничего, понимаешь, абсолютно ничего о тебе не знаю. И знать не хочу, мне просто не положено. Да и никому другому. Дон Азхарт велел подобрать вещи для новой помощницы и сопровождать его до города, а потом ждать в вагоне обратного состава, и я молча исполнила все приказы. Теперь буду учить тебя всему, что необходимо, но до тех пор, пока хозяин не разрешит, делиться с тобой личным мнением и секретами не стану. Никто из агентства этого делать не будет, порядок такой, не путать служебные отношения и личные заботы. В нашем ремесле это может послужить во вред делу.
– А спрашивать я имею право? – побледнев от внезапной отповеди, осведомилась Миэль из одного лишь упрямства.
– Конечно. Но не обижайся, если тебе не ответят. Это всего лишь значит, что ты спросила не о том, или не так.
Сиротка молча кивнула, как раз это она понимала лучше всего. Мать тоже упорно молчала, когда Миэль пыталась уговорить ее все продать и нанять хорошего лекаря.
А Кора, словно утратив к ней интерес, раздвинула столик, так что он достал почти до дверцы и, застелив скатертью, принялась заставлять коробками с едой.
– Подвинься к окну, – предложила она, закончив, стукнула в стенку и села рядом с Миэль, попутно несколько раз дернув шнурок с шелковой кистью, – это служителю вагона, чтобы принес чай.
Дон Азхарт явился почти немедленно, вошел без стука и сразу уселся напротив спутниц. Подвинул ближе одну из коробок, раскрыл и вытащил солидный кусок мясного пирога.
– Где брала?
– В харчевне напротив станции, тебе с олениной, – ответила Кора, а подвигая Миэль такую же коробочку, добавила, – а нам взяла с индейкой.
– Чай, – важно провозгласил появившийся в дверном проеме коротышка в ярко-красной униформе, и водрузил на край стола медный чайник.
– Спасибо, – безразлично кивнул Ридзони, и сунув ему в руку монетку, сообщил, – билеты в соседнем купе на столе.
Гном глянул на него еще надменнее, задрал нос и удалился, задвинув за собой дверь.
Кора поднялась и принялась аккуратно разливать чай по большим серебряным кружкам. Миэль очень внимательно изучала каждое ее движение, начиная подозревать, что слуг ей, скорее всего, теперь не положено.
После обеда Кора так же ловко сложила остатки еды в корзину, убрала ее под стол, потом подхватила чайник и куда-то унесла. А вернувшись, получила от хозяина указание посидеть в соседнем купе и тотчас послушно исчезла, плотно задвинув за собой дверку.
– У тебя осталось желание узнать, почему твоя мать поступила именно так, а