К тому же тело, постепенно приходящее в себя после то ли обморока, то ли тяжелого сна, начинало все упорнее напоминать о своих потребностях.
Лил быстро написала на бумажке новое слово и предъявила ее Инквару как окончательный вердикт суда.
«Боишься?»
Искусник покосился на нее с невольным уважением. Трудно отказать девчонке в способности мыслить логично. Как и в настойчивости в достижении поставленной цели. Он подавил вздох и аккуратно мигнул один раз, давая себе обещание в следующий раз постараться ответить вслух.
Горбунья внимательно уставилась ему в глаза, пытаясь отыскать там ответ на непонятно какие мысли, и, к изумлению Инквара, нашла-таки. Поджала дрогнувшую нижнюю губку, подперла загорелым кулачком щеку и вздохнула совершенно по-бабьи, с жалостливой полуулыбкой.
Потом вдруг протянула руку и мягко, успокаивающе погладила Инквара по щеке, словно безмолвно что-то обещая.
Этот, казалось бы, невинный жест вмиг заставил искусника насторожиться, занервничать. Слишком хорошо он за последние годы изучил женщин, чтобы не знать, какие чувства могут стоять за их сострадательными взглядами, беззаветной заботой и почти материнским желанием разобраться во всех мужских проблемах. Если по отдельности эти признаки могут и не означать абсолютно ничего, кроме добросердечия, отзывчивости, а изредка и корыстности, то объединяются воедино они лишь в одном случае. Когда женщина ни с того ни с сего вдруг сочтет кого-то своим избранником.
Хотя изредка и случаются ситуации, неизбежно вызывающие резкий всплеск совершенно искреннего дамского интереса к ничем дотоле не примечательным мужчинам. И это вовсе не внезапно свалившаяся милость кого-то из власть имущих или богатство — как раз в таких случаях чистосердечности можно не искать. Золото и истинные чувства — вещи взаимно отталкивающиеся.
Зато внезапно прорезавшийся редкий талант, а иногда и геройский или благородный поступок недавнего неудачника непременно заставляют окружающих рассмотреть его пристальнее, и тогда ошалевшему от везения счастливчику гарантированы особое пристрастие и ласки сразу нескольких прелестниц.
Инквар знал об этом вовсе не по чужому опыту. В те времена, когда он был еще учеником искусника, юные и не очень девы не особо баловали вежливого, спокойного парня своим вниманием, хотя ни ростом, ни внешностью родители его не обидели. Да и даром судьба не обделила. Зато характер у него всегда был миролюбивый, вдумчивый и, как выяснилось к совершеннолетию, довольно застенчивый. Причем именно в тех вопросах, где, как он сейчас знает точно, большинство женщин ждут от мужчин скорее наглости, чем скромности.
И вдруг, всего через год после того, как Инквар встретил свое второе совершеннолетие, благодаря чистой случайности все чудесным образом переменилась.
В тот весенний вечер он сидел у распахнутого окна мансарды, где на зиму снимал комнатку, занимался выданным учителем заданием и одновременно наслаждался свежим воздухом и ароматами цветущих садов. Весна, как всегда, кружила голову ожиданием перемен, скорым отъездом в лесную избушку, где они проводили лето за сбором трав, изготовлением и усилением зелий и боевыми тренировками. Искусник не должен быть воином, но обязан уметь защищаться.
Испуганный девичий визг отвлек Инквара от перечня полезных свойств редких трав, заставил подняться со стула и взглянуть вниз. По двору, подхватив ситцевую юбчонку, с криком убегала от верзилы-бондаря цветочница Сола, дочка погибшего в начале зимы охотника. Ее мать после смерти мужа непрестанно болела, и учитель частенько передавал ей с Инкваром бесплатные зелья.
Бондарь обычно вел себя довольно прилично, но после нескольких кружек браги его характер начинал стремительно портиться. Чаус задевал всех, кто имел несчастье оказаться в этот момент поблизости, и в особенности цеплялся к девушкам, не пропуская ни одну служанку. Все они давно это знали и старались не показываться буяну на глаза, а вот Сола умудрилась каким-то образом забыть об осторожности.
Слуги и пара посетителей боязливо выглядывали из дверей и окон постоялого двора, не решаясь вступиться за девчонку, бежавшую по двору уже второй круг, а Инквар, стиснув зубы от ненависти, смотрел сверху, не зная, как поступить. Была у него пилюля силы, выданная учителем на самый крайний случай, но это происшествие никак не подходило под определение крайнего случая. Наоборот, драки и приставания к служанкам — самые обыденные вещи для любого постоялого двора. Использовать сильные зелья и оружие наставник тоже настрого запретил, чтобы не выдавать себя, а слабое зелье могло и не помочь. Да и, кроме того, на другое утро после такого нападения Чаус вполне мог прийти поквитаться с обидчиком с огромной колотушкой, заменяющей ему все остальное оружие.
Но и не вступиться за девушку, которой тайно симпатизировал, Инквар не мог. И когда бондарь в очередной раз пробегал мимо дома, почти нагнав выдохшуюся жертву, парень схватил большой горшок с геранью и швырнул вниз.
Посудина упала прямо перед Чаусом и разлетелась на несколько кусков, оставив посредине выложенной камнем дорожки большую черную кляксу жирного перегноя, украшенного розовенькими цветочками. Амбал поскользнулся, замахал руками, дернулся, пытаясь свернуть в сторону, но не сумел удержаться на ногах и рухнул задницей прямо в осколки.
И тотчас взвыл дурниной на весь двор, опрокинулся на бок и снова не удержался, видимо, брага была малость крепковата. Несколько раз Чаус пытался встать и снова шлепался в размазанную по дорожке грязь: Инквар имел обыкновение выливать под цветок остатки чая, и от засухи тот не страдал.
А когда верзила, весь в черноземе и цветочках, выполз на сухое место и поднял вверх свирепое лицо, ученик искусника почувствовал, что вот теперь он и наступил, тот самый крайний случай. Пора немедленно пить заветную пилюлю, хватать приготовленный саквояж и бежать до самой сторожки лесника.
Он бы так и поступил, да вовремя заметил устремленный на него полный ужаса взгляд Солы и заинтересованные взоры премиленьких служаночек. И, разумеется, никуда не побежал.
Вежливо улыбнулся злобно оскалившемуся бондарю и ласково произнес:
— Добрый день, Чаус! Сегодня замечательная погода, не правда ли? Как твое здоровье?
Про здоровье он прибавил просто так, из желания потянуть время, лихорадочно прикидывая, успеет ли вылезти на крышу, пока громила бежит на третий этаж, и тут же смолк, заподозрив неладное.
Лицо остолбеневшего от неожиданности бондаря приобретало все более осмысленное и даже частично задумчивое выражение, потом он неуверенно хмыкнул, отер запястьем губы и неловко поклонился:
— Большое спасибо, господин Инквар. Здоровье… это… хорошо.
Еще раз кивнул, повернулся и потопал со двора, напрочь забыв и про успевшую спрятаться Солу, и про недопитую брагу.
Едва он скрылся из вида, бойкие служанки наградили скромного постояльца воздушными поцелуями. Впрочем, довольно скоро они по очереди заявились на мансарду, обменять их на живые и весьма горячие. Настолько жаркие, что лишь к следующему обеду парень нашел время обдумать