– В большой берцовой.
– Потрясающе! Мэтти Грейсон! Какой был человек! Сейчас убийцы не те, что прежде.
– Меня устраивают.
– Сколько полицейских он подстрелил?
– Трех положил из автомата в доме своей тещи, а один, с простреленными легкими, до сих пор лечится в Саранакской больнице.
– Почетные раны, и не нужно их стыдиться. Возвращение на службу – очень смелый поступок!
– Мне повезло, что я вернулся. Было время, мистер Лайдекер, когда работа ночным сторожем казалась мне пределом мечтаний. И смелость здесь ни при чем. Работа есть работа. Черт, да я так же боюсь стрельбы, как коммивояжер, который попортил слишком много фермерских дочек!
Я расхохотался.
– А мне уж было показалось, мистер Макферсон, что вы воплощаете все шотландские добродетели, кроме чувства юмора и любви к хорошему виски. Кстати, хотите выпить?
– Не откажусь.
Я плеснул ему неразбавленного виски. Макферсон осушил его одним махом, словно пил чистейшую воду из озера Лох-Ломонд, и протянул стакан за добавкой.
– Надеюсь, вас не обидели мои слова о вашей колонке. Признаться, я изредка ее почитываю.
– Почему же она вам не нравится?
– Пишете вы гладко, – ответил он, не раздумывая, – да вот только сказать вам нечего.
– Макферсон, вы сноб. Более того, шотландский сноб, а еще такой авторитет, как Теккерей, утверждал, что хуже шотландского сноба не существует твари на свете[2].
В этот раз он сам налил себе виски.
– Что же, по-вашему, можно считать хорошей литературой, мистер Макферсон?
Когда Макферсон смеялся, он походил на мальчишку-шотландца, который научился получать удовольствие, не опасаясь наказания за грех.
– Вчера утром, после того как нашли труп и стало известно, что Лора Хант обещала поужинать с вами в пятницу, но не пришла, к вам отправили сержанта Шульца. Он спросил, что вы делали в тот вечер…
– Я ответил, что ужинал в одиночестве и порицал эту женщину за вероломство, – перебил его я. – А еще принимал прохладную ванну, читая Гиббона[3].
– Да, и знаете, что сказал Шульц? Сказал, что, должно быть, от этого Гиббона бросает в жар, раз вы читаете его в холодной ванне. – Макферсон немного помолчал, потом с воодушевлением добавил: – Я тоже читал все работы Гиббона, и Прескотта[4], и Мотлея,[5] и даже «Иудейские войны» Флавия[6].
– В колледже или из спортивного интереса?
– Колледжи не для сыщиков. А вот если четырнадцать месяцев валяешься в больнице, ничего не остается, как читать книги.
– Думаю, тогда-то вы и стали интересоваться социальной природой преступности.
– До того времени я был невеждой, – сдержанно признал Макферсон.
– Значит, автоматная пальба Мэтти Грейсона в конечном итоге пошла вам на пользу. Возможно, вы бы до сих пор прозябали в отделе по расследованию убийств.
– Похоже, мистер Лайдекер, вам нравятся люди с изъянами.
– Я всегда сомневался в тонкости чувств Аполлона Бельведерского.
Роберто сообщил, что завтрак готов. Будучи от природы человеком воспитанным, он накрыл стол на двоих. Поначалу Марк отказывался составить мне компанию, заявив, что пришел не в гости, а по делу, причем довольно неприятному для нас обоих.
Я со смехом отверг его возражения.
– Это входит в служебные обязанности. Мы даже еще не начали обсуждать убийство, и я не вижу причины разговаривать на пустой желудок.
Двадцать четыре часа назад в мою столовую вошел циничный, но довольно любезный полицейский и сообщил, что Лора найдена мертвой в своей квартире. Я ничего не ел с той самой минуты, как сержант Шульц прервал мой мирный завтрак известием, что Лору Хант, не сдержавшую обещание поужинать со мной, застрелили. Пытаясь вернуть мне аппетит, Роберто потушил почки с грибами в кларете. Пока мы ели, Марк обрисовал сцену в морге, где труп опознали горничная по имени Бесси и тетя Лоры, Сюзан Тредуэлл.
Несмотря на глубокое горе, я наслаждался контрастом между удовольствием, с которым молодой человек поглощал пищу, и ужасным рассказом.
– Когда женщинам показали тело…
Макферсон замолчал, чтобы поддеть вилкой очередной кусок, затем продолжил:
– …они обе упали в обморок. Тяжелое зрелище, даже для посторонних. Море крови…
Он обмакнул ломтик поджаренного хлеба в соус.
– Выстрел из дробовика… Вообразите, на что это похоже.
Я закрыл глаза, представив Лору такой, как ее нашла Бесси: в шелковом халате на голое тело и серебряных туфельках, распростертую на обюссонском ковре.
– Стреляли почти в упор. – Макферсон зачерпнул ложкой острый соус-релиш. – Миссис Тредуэлл упала в обморок, но горничная держалась молодцом. Довольно странная особа эта Бесси.
– Для Лоры она была больше, чем просто прислуга. Советчица, философ и злейший враг всех Лориных добрых друзей. Божественно готовит, но к великолепному жаркому всегда подает горькие травы[7]. По мнению Бесси, ни один мужчина, переступивший порог их дома, не был достаточно хорош для Лоры.
– Когда наши парни прибыли на место преступления, она вела себя на удивление хладнокровно. Открыла дверь и невозмутимо показала труп, словно находить хозяйку убитой для нее привычное дело.
– В этом вся Бесси, – заметил я. – Зато если вы ее разозлите…
Роберто принес кофе. Восемнадцатью этажами ниже сигналил автомобиль. Через открытые окна доносилась музыка: по радио передавали воскресный утренний концерт.
– Нет-нет! – воскликнул я, увидев, что Роберто поставил перед Марком чашку с изображением Наполеона. Потянувшись через стол, я взял ее себе, а гостю досталась чашка с изображением Жозефины.
Макферсон пил кофе и с молчаливым неодобрением наблюдал, как я отвинчиваю сердоликовую крышечку серебряного флакона с таблетками сахарина. Я всегда щедро мажу булочки сливочным маслом, свято веря, что, заменив сахар сахарином, стану стройным и привлекательным. Под презрительным взглядом Марка моя вера несколько пошатнулась.
– Должен сказать, что вы не слишком усердны, – недовольно проворчал я. – Могли бы, скажем, снять отпечатки пальцев.
– Порой при расследовании преступлений важнее смотреть в лица.
Я повернулся к зеркалу.
– Сегодня утром у меня чрезвычайно невинный вид! Признайтесь, Макферсон, вы никогда не видели таких честных глаз. – Я снял очки, демонстрируя лицо, круглое и розовое, как у ангелочка. – Кстати, о лицах. Вы уже видели Лориного жениха?
– Шелби Карпентера? У нас встреча в двенадцать. Он сейчас у миссис Тредуэлл.
Я жадно ухватился за эту новость.
– Шелби у нее? С какой стати?
– Он считает, что в отеле «Фрамингем» слишком людно. В вестибюле собралась куча народа, и все хотят взглянуть на человека, чья невеста стала жертвой убийства.
– Что вы думаете о его алиби?
– А что я думаю о вашем, вам неинтересно? – язвительно спросил он.
– Ну, вы же согласились, что нет ничего необычного в том, чтобы провести вечер дома, читая Гиббона.
– А что плохого в том, чтобы пойти на концерт на стадионе? – Пуританские ноздри Макферсона раздувались. – Похоже, это вполне обычное времяпрепровождение для любителей музыки и коллекционеров предметов искусства.
– Если бы вы знали жениха, то удивились бы билету за двадцать пять центов. Впрочем, Шелби уверен, что это объясняет, почему никто из друзей его не видел.
– Я рад любой информации, мистер Лайдекер, но предпочитаю сам составлять свое мнение.
– Здраво, Макферсон, очень здраво.
– Как долго вы знали Лору Хант, мистер Лайдекер?
– Лет семь или