Итогом моих отступлений стало то, что я оказалась прижатой к дверце. А мои губы целовали, сминая сопротивление, дразнясь языком, ногу нежно сжимали чуть повыше колена. Я упиралась руками ему в грудь, пытаясь отвернуться от жадных и жестоких губ. Но сладкая нега разливалась по телу, и в голове путались мысли. Как же божественно он целуется. Растягивая удовольствие, медленно отрывался от моих губ, чтобы снова и снова дарить свои поцелуи. За этим занятием нас и застал шофёр, который открыл дверь с другой стороны. Свет наполнил салон, я заметила испуганное выражение лица брюнета в фуражке, а затем дверца захлопнулась.
Алиас, улыбаясь, как проказливый мальчишка, стал отодвигаться, но за руку потянул за собой. В итоге выходили мы с ним из машины немного помятые, а я ещё и смущённая. Смотреть в глаза шофёру было тяжело. Дом, во дворе которого остановилась машина, был огромен! Самый настоящий дворец.
— Дорогая, рот закрой, муха залетит, — тихо шепнул Алиас.
Я подобрала челюсть и сглотнула. Вот это да! Белые колонны, длинная парадная лестница от крыльца полукругом спускалась с двух сторон. Это было как на картинках, как в фильмах об унжирцах. Я обеспокоенно взглянула на Тамино, который словно давал мне время налюбоваться его домом. Заметив мой взгляд, он под руку повёл меня по лестнице вверх. У дверей нас ждала прислуга. Я чувствовала себя неуютно. Я всю жизнь прожила на станциях, среди обычных людей. Я сама не раз работала прислугой, но никогда не была в роли госпожи.
Альбинос шёл, а я рядом, с любопытством разглядывая лица двух землян-мужчин и одного солидного манаукца брюнета. Он был одет в чёрный костюм, белую сорочку, на шее повязан галстук-бабочка.
То, с каким напряжением слуги следили за нашим приближением, наводило на мысли.
— Ты уверен, что у вас с Бертой всё хорошо? — тихо повторила вопрос.
— Да, — спокойно ответил Алиас, а затем спросил: — Есть сомнения?
Я удивлённо приподняла брови и кивнула на слуг.
— Конечно, есть, — шепнула, так как мы как раз поравнялись с манаукцем. Но Тамино словно ничего необычного не видел. Представлять меня слугам он не захотел, это и понятно. Лишь кивнул манаукцу, а тот в ответ с поклоном произнёс:
— Ши Тамино, шия Тамино, добро пожаловать домой. Рады, что вы вернулись в целости и сохранности, шия.
Я поблагодарила его улыбкой. Алиас уверенно ввёл меня в холл. Рот очередной раз непроизвольно открылся. Колонны были и тут, как и лестницы, которые с двух сторон поднимались полукругом, соединяясь на втором этаже. По центру был фонтан в виде девушки, поливающей из кувшина каменные лилии. Над ней висела люстра. Хотя назвать люстрой этот шедевр из хрусталя язык не поворачивался. Произведение искусства!
— Мама! — неожиданно раздался детский голос, я опустила взор на второй этаж, а там стояла красноглазая девчушка.
Я обернулась на Алиаса, тот махнул рукой ребёнку, а мне тихо шепнул:
— Наша дочь Эльза соскучилась. Она так же, как и я, верила, что ты жива.
— Дочь?! — чуть ли не кричала я. — У вас есть дочь?
— У нас, дорогая. Эльза даже подарок для тебя сделала. Всё ждала, когда ты вернёшься, чтобы подарить.
— Сколько ей?
— Четыре, — тихо ответил Алиас.
Я снова взглянула на лестницу, по которой неслось золотокудрое чудо. Девочка была похожа на отца, хотя в ней больше было от Берты. Я улыбалась, глядя как весело прыгают кудряшки.
— У вас прекрасная дочь.
— Да, в тебя уродилась. Такая же красавица, — ответил Алиас и поцеловал в висок.
Я хотела огрызнуться, но девчушка бросилась ко мне, громко крича радостное "мама". А затем она чуть не сшибла меня, обнимая за ноги, и только вовремя подставленные руки Тамино не дали мне почувствовать жёсткость пола.
— Мама, мамочка, ты вернулась! Мамочка, любимая.
У меня слёзы навернулись, когда девочка подняла на меня блестящие от радости глаза.
— Мамочка, пойдём со мной. Я покажу тебе подарок, — пролепетала Эльза, плохо выговаривая буквы.
— Я не мама, — отозвалась, так как понимала, что лгать детям — кощунство. — Я твоя тётя. Меня зовут Кэйт.
Эльза улыбаться перестала, оглянулась на отца, который хмуро смотрел на меня. Я видела, что он недоволен мной, но мне было откровенно на него наплевать. Лгать ребёнку я не буду. Я сама знаю, что такое ложь взрослых.
— Если ты не против, — продолжила разговор, — то я с большим удовольствием посмотрю твой подарок для мамы.
Эльза опять взглянула на отца.
— Покажи, зайчонок.
— Не показывай! — неожиданно раздался другой детский голос сверху. Я опять взглянула на второй этаж, там стоял мальчонка такого же возраста, как и Эльза, но полная копия отца. Хмурый и недовольный. Даже руки сложил на груди и ногой топал.
— Не показывай! — приказал он сестре.
— Покажу! — выкрикнула Эльза и, схватив меня за руку, повела к лестнице.
— Это кто? — тихо спросила у Алиаса.
— Это наш сын Генрих, — шёпотом ответил мужчина.
Он шёл рядом и придерживал меня за руку. Девочка была очень сильной, я жалобно взглянула на её отца.
— Эльза, — строго позвал Тамино. — Маме больно.
Девочка тут же отпустила мои пальцы. Я успокаивающе ей улыбнулась, только бы она не разревелась. Слёзки уже блестели на её ресницах.
— Нам надо с тобой поговорить, — строго сказала альбиносу.
Глава 3
Кэйт
Алиас недоумённо посмотрел. Он, видимо, считал, что говорить нам не о чем. Взойдя по лестнице наверх, я была удостоена очень тяжёлого взгляда Генриха.
— Уходи! — приказал он и топнул ногой.
— Сам уходи! Моя мама приехала ко мне! — встала на мою защиту Эльза.
А я видела детскую обиду и понимала, что он не простит Берту. Год, может, больше он будет злиться на неё, что бросила их. Потом, конечно же, забудет, но сейчас крепко запомнил.
— Генри, веди себя прилично, — строго осадил сына Алиас, а затем поднял мальчишку на руки, и тот крепко