— Но без крейсера мы обрекаем тысячи, если не десятки тысяч беззащитных на смерть, — заметил я.
— А если останемся и окажемся уничтожены — а нас обязательно постараются убить всех до единого, просто на всякий случай — погибнут десятки, если не сотни миллионов, — жестко возразил мне Смолов. — И к тому же, оставаясь здесь мы подвергаем их ещё большей угрозе — если начнутся серьёзные разборки, с привлечением большого количества магов седьмого ранга и аналогичной силы нежити и демонов, а ещё лучше — с Магом Заклятий, то вы, вероятно, вновь пойдете в разнос, несмотря на то, что вам это категорически противопоказано. Примените всю силу Договора с Маргатоном или призовете часть своих былых сил… Что бы вы не сделали, но бой подобного уровня здесь, где нет многочисленных защитных артефактов и чародеев, прикрывающих живую силу в подобного масштаба столкновениях, на десятки километров вокруг погибнет всё живое. Не уцелеет вообще ни один беженец.
Он был прав. Более того, я и сам был склонен думать так же — когда враг узнает, что мы бросили людей и улетели отсюда, едва ли они станут тратить много сил на жалкую кучку беглецов. Нет, низшая и средняя нежить и нечисть вместе с летучими отрядами Цинь, без сомнения, продолжит терзать людей — но серьёзные дяди и тёти сосредоточатся на нас. А уж с рейдами и нападками от прочих прекрасно справятся и уже доставленные сюда подкрепления… Да, ещё сколько-то тысяч человек погибнет — но это неизбежный процесс, к сожалению. На то и война…
— А ты что скажешь, уродец? — поинтересовался я у пленника.
Петя резко дернулся, оборачиваясь и вскидывая руку, в которой уже начала концентрироваться молния, но Смолов положил ему руку на плечо и покачал головой. Как и я, мой Архимаг быстро раскусил, что пленник в сознании — а может, вообще знал об этом с самого начала.
— Я скажу, что вы можете поцеловать меня прямо в задницу, — расхохотался он, переставая разыгрывать спектакль. — Перерождения, Великие Маги, другие миры… Вы либо двинутые на всю голову, либо разыгрываете какой-то дурацкий спектакль. И я даже не знаю, что для вас хуже — первое или второе.
Говорил чародей на чистейшем русском, кстати. Почти без акцента — так, иногда, в некоторых буквах едва-едва слышались нотки незнакомого говора.
— Ты за нас не беспокойся, дружище, — улыбнулся во все тридцать два зуба Смолов. — Ты подумай лучше вот о чем — у твоих дружков заканчивается терпение и возможности выручить тебя живым. И это очень плохие для тебя новости… Но если будешь с нами сотрудничать и честно отвечать на вопросы — вполне может быть и выживешь.
— С чего бы вдруг такая щедрость, русский? — презрительно поинтересовался чародей, резко оборвав смех. — Может, ещё скажешь, что я избегну пыток и не буду в итоге сожжен на костре под псалмы ваших святош, с соблюдением всех обязательных мер предосторожности, дабы точно не сумел возродиться?
— Вполне возможно, что тебе даже дадут основать свой Род или влиться в уже существующий, а Империя щедро одарит богатствами и землями, а так же возьмет под защиту, — склонил на бок голову Смолов. — И прежде, чем ты начнешь демонстративно поливать нас презрением и играть в мужество, хочу поделиться с тобой парой-тройкой моих собственных мыслей касательно твоего положения… А ты уж потом сам решай, насколько они близки к истине.
Сплюнув, чародей ненадолго задумался, опустив взор. Прикованные кандалами к полу руки и ноги не позволяли ему ни толком встать, ни даже просто почесаться — впрочем, он в этом едва ли нуждался. Думал Архимаг примерно с минуту, а затем, подняв лицо, исподлобья поглядел на нас и тихо заявил:
— Я вас слушаю, господа.
— Мысль первая, и самая важная, на мой взгляд, — первым заговорил я, тоже прекрасно понявший, что намерен сказать мой вассал. Благо не настолько отупел, что бы не понять, куда он клонит. — Твои дружки-союзники потратили все сколь-либо значимые резервы в попытке спасти тебя — и они провалились с треском, потеряв и стаю горгулий, и костяного дракона. Да и определенное количество не самых слабых демонов… И теперь, будем откровенны, у них остался лишь один вариант — постараться тебя прикончить раньше, чем мы доставим тебя в штаб. Это и провернуть легче, и вообще куда надежнее, чем просто вызволять тебя.
— Ведь тебя живого мало вытащить, — подхватил Смолов. — Ты сегодня истратил всё, что мог, и теперь даже если дать тебе свободу, ты в ближайшие неделю-другую не боец. Сжигал Прану, разменивая на силу, верно? Впрочем, не отвечай, плевать… Главное в том, что тебя мало вытащить — с тобой надо ещё будет сбежать. От нас и нашего крейсера, если тебя смогут вытащить тайно, и от подкреплений, что обязательно рванут от основных наших сил… А вот если просто перерезать тебе глотку, сделав это правильно и с применением нужных артефактов, что не позволят позже ни твой труп, ни твой дух допросить, то всё становится на порядок проще. Согласен?
Ответом нас пленник не удостоил, и бывший генерал-майор Тайной Канцелярии, а ныне первый Старейшина Николаевых-Шуйских продолжил:
— С другой стороны — для нас ты источник стратегически важных сведений. Конечно, если ты станешь запираться и пытаться отмалчиваться, к тебе будут применены определенного рода меры, после которых ты, поверь мне наслово, будешь так торопиться рассказать всё, о чем тебя спросят, что языком будешь давиться, — буднично, без нагнетания атмосферы или игры интонациями, поведал Смолов. — Нет, сейчас ты можешь мне не верить, можешь даже хорохориться и считать, что ты не такой, что ты из особого теста, ведь ты — целый Архимаг! Чародей, достигший седьмого ранга, особенно в столь опасном для освоения искусстве, просто по определению не может быть слаб духом… Вот только есть одно «но» — тебя будут пытать не контрразведчики и уж тем более не армейские дознаватели, даже не надейся.
— Тобой займутся отцы-экзекуторы, — снова заговорил я, когда Смолов примолк. — Думаю, ты и сам в курсе, кто это, но всё же, на всякий случай, расскажу тебе об этих славных ребятах. Видишь ли, в Российской Империи, в отличии от почти всех современных Великих Держав, существует строгий запрет на изучение черной магии. Нет, конечно, у нас есть черные маги и даже целые Рода, практикующие темные искусства… Но их относительно немного и