Она не должна была слушаться, не должна была молчать, не должна была танцевать. Весь его грамотно очерченный график вдруг пополняется графой с вопросом: «Что делать, если девушка покорно выполняет твои приказы?» Дэннис всегда руководит своим разумом, а не сердцем, вскоре ошибаясь в собственных правилах. Он хочет поддаться ярому зову своего эгоизма, но не решается переступить через эту черту.
Как же Адель трясётся. Трясётся так, будто ступает по каменным краям вулкана, который вот-вот пробудиться и сожжёт всё на своём пути.
Он — чудовище.
И Дэннис даже не знает: данное утверждение высокомерно превозносит его или же, наоборот, уничтожает? Рассуждения заводят в тупик, где нет даже обратной тропинки. Мужчина тянет к её дрожащему подбородку пальцы, но замедляет их движение, а вскоре и вовсе убирает, покидая напряжённую атмосферу, царящей в сером помещении. Трус, который пытается казаться сильным.
Адель испытывает чувство настороженного облегчения и пытается привести все свои донявшие мысли в порядок. Она слишком долго стоит босыми ногами на студёном полу. Психоделическая фантазия сливается с смертельной действительностью, и девушка чувствует, как её руки начинают неметь. Она боится подумать, что было бы, если бы Дэннис безвозвратно потерял еле сдержанный контроль и не смог остановиться? Адель самолично добивает себя жуткими домыслами, но что теперь ей делать? Она осторожно подкрадывается к двери, приоткрывая её. Выходя, девушка сталкивается с Патриссией.
— Милая моя! — она обеспокоенно осматривает Адель, пытаясь прокрутить её в разные стороны.
— Со мной всё хорошо, — дрябло отзывается девушка, отстраняясь от Патриссии. Адель не может смириться с переходом из одного человека в другого.
— Давай я провожу тебя, — Патриссия проходит вперёд и ведет девушку к, можно предположить, её комнате.
Адель присаживается на жесткий матрас, не поднимая взгляд на Патриссию.
— Я бы хотела задать несколько вопросов… — Адель готова посметь открыть свой рот, чтобы наконец найти ответы на вопросы, так упрямо сидящие в её горле. — Зачем я здесь? Сколько мне ещё находится в этом подвале? Кто вы вообще такие? — она позволяет себе слегка повысить тон.
Патриссия выдыхает и поджимает губы.
— Милая моя, если бы не бродила там, где не положено маленьким девочкам свободно прогуливаться, то не оказалась бы здесь…
— Я понимаю, — она вскакивает. Похоже, нервы начинают поочередно лопаться. — Что вы сделали с теми девушками? Убили?
— Тише-тише, — она делает успокаивающие жесты, заставляя девушку снова приземлиться на кровать. — Мы не делаем ничего плохого. Дэннис просто хочет защитить нас, защитить Кевина, а Зверь, тем самым, помогает. Ничего дурного, милая.
— Кевин? Зверь?
— Давай по-порядку. Маленькая девочка увидела то, чего не должна была, верно? Безусловно, Дэннис переборщил с дозой хлороформа или может у твоего организма такая реакция пошла, поэтому ты пролежала в той грязной каморке полтора дня. У тебя нет болезни желудка или желчного пузыря? Дэннис не разрешал заходить к тебе, так как у нас были другие гости, — Патриссия продолжает так безмятежно об этом делиться, что Адель начинает чувствовать себя пациентом в психиатрической клинике. — Так вот, милая, когда комната стала свободной, я убедила Дэнниса подарить тебе более комфортные условия, — изнеженно улыбается, — А когда стало ясно, что ты чистая, кое-какой вопрос встал под сомнение…
— Вы хотели убить меня, верно? — она срывается на крик, не может сдержать истерики и слёз. — Не говорите мне, что не убивали тех девушек! Там была кровь, была кровь, — кричит Адель, конвульсивно махая руками. Патриссия замечает, как зрачки девушки увеличиваются. Адель теряет контроль, теряет страх перед похитителем, теряет здравый рассудок. — Ты или, чёрт возьми, вы, ели их, я всё слышала!
Адель словно молотком по голове ударяют. Она на минуту возвращает себя в реальность, понимая, что ломает собственную систему послушания, которую так старательно строит. Адель садится в угол, жмётся, защищая себя и вовсе не заботится о полотенце, которое слегка оголяет её бедро. Патриссия глядит на неё одновременно с жалостью и малым презрением. Она не станет подходить к ней, не кинется успокаивать и уж точно не будет разъяснять всё. Патриссия лишь позволит ей разобраться в себе и самостоятельно состроить эту логическую цепочку.
— Я танцевала для него. Как кукла. Как марионетка, — вполголоса говорит Адель, прижимая ладони к вискам. — Плясала, словно это был мой последний танец.
Патриссия молчит и не знает, что сказать. Она наслышана о предпочтениях Дэнниса. Только вот теперь женщина не может понять: ей беспокойно за Адель или же за самого Дэнниса?
— У Джейд может быть одежда для тебя, только слегка великовата. Стоит принести, — Патриссия удаляется, но оборачивается на Адель, натыкаясь на её загрязнившиеся ноги. Придётся снова принимать ванну.
Адель не может поверить в собственное безумие. Как она посмела закричать на человека, от которого зависит её дальнейшая судьба?
Патриссия возвращается, держа в руках пунцовую майку.
— Вот, надень, — следом кладёт на кровать. — И ещё носки, а то тут холодно очень, — и вновь уходит, будто больше не желает наблюдать эту жалкую картину.
Адель приподнимается, подходя к постели. Беря в руки майку, она рассматривает её и удивляется, что она действительно женская. Девушка скидывает полотенце, попутно надевая одежду на себя, а следом подмечает, что майка еле прикрывает бёдра. Она осматривает свои стопы и делает вывод, что неплохо бы их сполоснуть и только потом натягивать носки. После очередных водных процедур она возвращается в постель, обдумывая дальнейший план своих действий.
Ей хочется покинуть это место, спрятаться далеко-далеко, но только куда бежать, если и дома никто не ждёт. Она совершит роковую ошибку, предпишет себе смертный приговор, вернувшись в родной-чужой дом. По-крайней мере тут, в этом промозглом подвале, ещё никто не причиняет ей телесного вреда. Адель не желает этого признавать, но здесь ей кажется чуточку безопаснее… пока.
Стоит освежить свою голову и забросить размышления куда подальше. Она укладывается на тонкую подушку, внутри которой пляшут некие комочки. Накрываясь одеялом, она измученно закрывает глаза.
Никогда не будет легко. Будет лишь легче.
Комментарий к Лунное дитя
Лунное дитя* - песня King Crimson – Moonchild. Если кому будет интересно, то данный танец взят из фильма Баффало 66, где Кристина Риччи превосходно его исполнила (есть даже отдельное видео с демонстрацией этого танца, советую взглянуть, чтобы наглядно прикинуть все телодвижения).
Сомнения
Твои прелестные демоны.
Ему осточертевает смотреть на своё отражение в зеркале. Получить то, чего так жаждет тело на протяжении долгих лет вдруг теряет всякий смысл. Юное тело