А вот тут уже не до славословий. Мать-перемать…
Роскошный ковер на лестнице. Был. Настоящий бархат, отреставрированный. Даже оригинальный цвет удалось вернуть, в точный тон к стенной росписи. А зачем, спрашивается, если теперь по глубокому багрянцу пролегает тропа каменного гостя? Вернее, бетонного.
И конечно, все уже засохло. Насмерть. Наверное, полчаса назад произведение искусства еще можно было спасти, вот только спасатели местные — такие отзывчивые люди…
— Зульфият Мамедовна!
— Курлы-мурлы?
— Вашим заботам поручена входная зона, правильно?
— Мурлы-курлы.
— Вы там давно последний раз были?
Глазки хлопают, пальцы бегают. По экрану телефона. И так каждый день, с утра до вечера. Если бы я столько времени проводил онлайн, давно бы по миру пошел. Тариф у них, что ли, какой-то свой особый, безлимитно-беспроцентный?
— Зульфият Мамедовна, нужно быть немного внимательнее.
Закивала, часто-часто. И смотрит понятливо, и с виду — сама исполнительность, а стоит мне зайти за угол, снова приткнется к вазе и начнет курлыкать с кем-то о своем, о девичьем.
С одной стороны, неплохо было бы знать, что означает весь этот птичий базар, с другой… когда Шамшатовы воробьи чирикают, лучше о сути происходящего не задумываться.
— Зульфият Мамедовна!
— Курлы-мурлы?
Ведро-тряпка-швабра, марш! Вот как надо руководить персоналом. И поймет ведь все, особенно то, что скрывается за словами. Потому что не было у нее бабушки, любящей повторять лозунг про почетность любого труда.
— Когда закончите переговоры, пройдитесь, пожалуйста, по коридору.
— Мурлы-курлы, мурлы-курлы!
Что ж с ковром-то делать? Уничтожать последствия катастрофы, пока следы Командора не стали достоянием широкой общественности. Пока закатаю к перилам, потом спущу вниз, в подсобку. Тяжелый, сцука… Позвать кого, что ли? Который у нас час?
Хрена их дозовешься, работничков. Вечерний отмаз в разгаре. То есть намаз. Война войной, обед обедом, как и положено.
Нет, я не против. Хоть Иисус, хоть Аллах, хоть Будда — верьте на здоровье. И традиции соблюдайте, кто ж вам мешает? Но почему всякий раз, когда требуется быстрое и немедленное реагирование на внештатную ситуацию, рядом вечно никого не оказы…
Цок-цок-цок. Дыша духами и туманами.
— Доброго вечера, Анжела Афанасьевна!
Духов, кстати, она изрядно на себя выливает. Так что запах и впрямь туманит глаза, а рассмотреть пришелицу хочется получше, ибо есть куда взгляд приложить.
Еще в школе расцвела, класса после пятого. На третий год обучения в этом самом классе. А потом любящий папочка спешно сплавил дочурку подальше от позора, в какую-то элитную гимназию, где, судя по результатам, явленным Анжелкой по возвращении, не набирались ума, а старательно учились создавать его видимость.
Но впечатление производит, да. На все органы чувств сразу: даже голос не подкачал. Беседу только лучше не заводить, особенно долгую и требующую размышлений. Просто любуйся тенью задумчивости на прекрасном лице и молчи. В тряпочку.
Цок. Цок. Цок. Цыррр!
Не предназначены шпильки для каменных ступенек, выщербленных историей. Красиво, соблазнительно, но крайне травмоопасно. Хотя мне-то чего жаловаться? Ведь благодаря дамской прихоти держу в руках… Себя пока еще тоже держу, конечно, но Анжелку — в первую очередь.
— Ой.
Кукла. Если смотреть издалека. А вот если волей случая дотронуться, делаешь открытие почище, чем те, великие мореплавательские.
— С вами все хорошо, Анжела Афанасьевна? Не ушиблись?
Реснички опускаются и поднимаются чересчур плавно. Отрепетированно. Можно биться об заклад: дочка Фани даже не поняла, что именно произошло.
— Будьте осторожнее, я вас сейчас отпущу.
Хотя и не хочется. Совсем-совсем. Потому что Анжелка теплая, мягкая и податливая. Мечта всех парней в округе. А кто способен выпустить мечту из рук, да еще по собственной воле?
— Где же ты, моя Желико…
Тоже мне, Соткилава нашелся. Успешно гробит все, к чему прикасается. И памятники архитектуры, и музыку.
— Желико?
О, какие интересные новые нотки в голосе! Поздравляю тебя, Стасик, ты балбес. Тормоз то есть. И отпусти ее уже, хватит лапать! Не твое приданое.
— Желико, свет очей моих, что происходит?
— Гурген Вазгенович, вы все неправильно поняли…
Почему эта фраза, справедливая в каждом случае, когда используется, всегда звучит совершенно по-идиотски?
— Я не к вам обращаюсь, Станислав Валерьевич.
— Гугочка? Гугочка!
Только языка высунутого не хватает, как у собачки. А ведь радуется искренне, ничего не скажешь. То ли и впрямь есть что-то такое в Пургене, женщин покоряющее на два счета, то ли мозги Анжелкины сохнут год от года все быстрее.
— Гугочка, а мы завтра поедем на воды?
На гнусный серый мелкий залив вы поедете. Будете гулять по бетонному причалу и с французским прононсом кидать в пространство пространные же замечания о наступающей осени.
— Желико, свет очей моих… Нет, не поедем.
— Как же так, Гугочка? От меня уже все ждут фоточек!
— Будут фоточки, Желико, сколько пожелаешь, но не завтра.
— Но, Гугочка…
— Завтра я собираюсь лично убедиться, что Станислав Валерьевич покинул пределы этого дома.
Если уж попадать в дерьмо, так по полной программе, правда, Стасик? Плакали твои наивные планы на поэтапное выселение: не съедешь до полудня, как тебе прозрачно намекнули, получишь путевку от Пургена. С местом назначения на его усмотрение. А заступаться никто не станет, это и ежу понятно.
Ну хоть Анжелку успел потискать напоследок: будет что рассказывать на старости лет. Еще бы слушатели нашлись…
Интересно, сегодня полковнику опять никто ничего не написал? Пока мыло-сервер главную страницу не загрузит, не узнаю. А случится это… Что наши умелые связисты с вай-фаем снова начудили, кто бы ответил? Не подключение в последние дни стало, а дорога в тысячу ли, первым шагом по которой становится…
Кто бы сомневался!
— А твой аватар уже онлайн? — прогремел из колонок и одновременно высветился в середине экрана изрядно опостылевший мне вопрос.
Следом всплыла безликая, условно женская фигура. Безликая в прямом смысле: деталь пазла, который пользователю предлагали сложить, все еще оставалась непроглядно серой, лишний раз доказывая, что даже на такую мелочь у Стасика не хватило ни времени, ни желания.
По сути это был всего лишь индикатор работы программы, и, до конца заполненный, он открывал доступ к твоему личному представителю в Сети. Причем не просто картинке, пусть и отражающей тебя лучше зеркала. В комплекте шло все, что могло понадобиться при имитации общения, даже смена настроения в зависимости от погоды, биржевых сводок, новостей спорта, дурного сна, плохого аппетита и кучи других факторов. Как этого добивались программеры, для меня было загадкой. Да, можно предсказать реакцию на какое-то внешнее событие, благо информация о нем общедоступна, но то, что происходит у тебя с самим собой наедине… Если это все розыгрыш, то гениальный, ничего не скажешь.