И тогда я взревела как никогда. Почти попала ему пальцем в глаз, второй рукой умудрилась выхватить из кобуры второй нож – на этот раз целый, и я бы засадила его ему в печень, но была сбита первым сокрушительным ударом. Не очень сильным, но очень точным.
Мы сдвинулись от дороги на поляну, и потому голова моя ударилась затылком о траву. И даже при наличии «подушки» из растительности, из моих глаз высыпался мешок иск. Вскочить, перевернуться, драться снова – внутри меня бежала разрушительная бегущая строка из команд.
Но подняться я не смогла – к моей шее был прижат нож. Тот, который у меня с легкостью отняли. И его лезвие куснуло кожу.
– Все. Выдохни.
Тот, кто лежал рядом, обозначил конец поединка.
В моей крови еще бушевал пожар агрессии, дай мне возможность, я потратила бы на этом «ринге» все свои силы до последней капли, я бы не остановилась. Вероятно, Арид это чувствовал.
– Дернешься – и рана станет намного глубже, это ясно?
Его рука недвижима, а надо мной будто гильотина.
– Вытяни ноги.
Мне хотелось ему припечатать – как-нибудь, куда-нибудь. Пальцы, ощущая, как будут сжимать ему шею, крючились в предвкушении.
– Вытяни ноги, я сказал. – Холодный приказ, очень жесткий, хоть и негромкий. Лезвие на микрон вниз – я шумно вдохнула. Если ослушаюсь, дышать мне станет нечем. Пришлось полусогнутые колени распрямить, лечь ровно.
– Руки, – продолжил Арид, – положи вдоль тела. Пальцы расслабь. Ладонями вниз.
Я подчинилась. Сложно сопротивляться с ножом на шее.
– А теперь ты будешь так лежать и не двигаться две минуты. Начинай отсчет.
Я знала, что он делал: он заставлял меня успокоиться. Принудительно. Безропотное подчинение без возможности дернуться не может не утихомирить, даже если ты горишь бордовым пламенем мести.
И строка из деструктивных команд в моей голове начала рассыпаться.
2.2
(Evanescence – SecretDoor)
Мы умели чувствовать время. Чтобы понять, когда начинаются и заканчиваются две минуты, мне не нужно было считать. Нас слишком много гоняли, заставляли высчитывать выполнение команд в миссиях до миллисекунд, мы все обзавелись внутренним таймером. В голове неслышно тикало.
Его рука не дрожала. Боль в шее была несильной, но она странным образом отрезвляла. Боль всегда проясняет сознание – таков ее побочный эффект.
Это было странно – лежать на траве. Смотреть на небо… Что-то отсыхало внутри, смягчало стук разгоряченное сердце. Ровное дыхание рядом – я старалась не думать о том, что Арид даже не запыхался. Мое собственное дыхание из шумного постепенно делалось нормальным, по вискам стекал и высыхал пот.
Шумели кроны.
Двадцать секунд, тридцать, сорок…
Они так мирно качались над головой – кроны. Так легко и просто, так спокойно. И я не могла вспомнить, когда в последний раз наблюдала за деревьями, когда смотрела на небо. Почему вся жизнь такая? То бой, то тренировки, то погони, то сон до будильника. Стрельба, запах пороха, друзья – сослуживцы… Когда я окончательно свернула на эту дорожку? И зачем? Странные мысли, когда кожу жжет лезвие, когда рядом лежит противник. Но я вдруг ощутила, что устала, – не от сегодняшнего боя, но в целом от чего-то неправильного. Когда я выделю себе время на отдых, съезжу на отдых? Я вообще собираюсь начать размеренно жить – проживать собственные дни, ощущать их?
Арид заставил об этом задуматься.
Он мог сейчас это сделать, мог просто нажать. И глупо почит на неизвестной поляне солдат Джейн, внесет для чьего-то взгляда диссонанс между такой живой, сочной и яркой природой. И смертью.
Минута двадцать. Иногда хорошо просто молчать, хорошо даже не думать.
Если это мой последний отрезок жизни, хотелось запомнить его таким – тихим, с деревьями над головой. И хотелось почему-то смягчиться, освободить душу от жестких тяжелых оков. Успеть.
Минута тридцать.
Он смотрел прямо на меня, на мое лицо – я чувствовала это. Повернуться не могла, не рискуя углубить «засечку» на коже, и потому не двигалась.
(Britton- Liberated)
– А знаешь, мне понравилось. В целом.
Сейчас мне было не до оценок. В голос Арида вернулась привычная насмешка.
– Только замах у левой длинный.
Учту.
Ему виднее, подумала я без всякого сарказма. Экс генерал-майор в ближнем бое очевидно превосходил меня по всем показателям и потому мог делать замечания. Мы с ним – слишком разные весовые категории, в будущем тратить силы на прямую схватку не имеет смысла.
– Только почему тебя так плохо научили подчиняться?
Подчиняться. Я молчала, опасаясь, что любое мое слово спровоцирует «нож». И все же слово залипло в мозгах. Подчиняться…
– Все всегда придется делать самому.
Кажется, он опять впал в тот снисходительный, скучающий и раздраженный режим – мол, больше некому?
– Собираешься учить меня подчиняться?
– Очевидно, что так.
– Для чего?
Молчать я больше не могла. Диалог этот взвинчивал мои нервы, заставлял напрягаться – я тоже снисходительно относилась к идиотам, пытавшимся меня «приручить».
– Чтобы ты наконец познала свою суть.
– Суть умеющего слушать команды солдата?
– Нет. Свою истинную суть, суть женщины.
Приехали. Мне честно хотелось саркастично хмыкнуть.
– Думаешь научить меня этому через болевые тесты? Марафоны на выносливость, скорость и точность?
Пауза.
– Нет. Тем, что будет проходить между ними.
«Между ними?» А что будет проходить между ними?
– Чтобы ты могла, – продолжил негромкий мужской голос, – на контрасте оценить то, что тебе приятнее. Бегать, стрелять, выносить боль или…
Слово «или» повисло в воздухе. Мне хотелось его сдернуть, чтобы не болталось, обрубленное.
– Или быть нормальной девочкой?
Хватило бокового зрения, чтобы уловить улыбку.
– Точно.
Кажется, мужчина сбоку наслаждался всем. Своей непоколебимостью, превосходством, уверенностью в собственной правоте. Я все же хмыкнула.
– Я пробовала ей быть. И мне не понравилось.
– Значит, рядом с тобой не было правильного мужчины.
Странно, но эта фраза уколола меня там, где не должна была. Достала невидимым шипом до чувствительной части, заставила вспомнить чувство одиночества. Прилипшее ко мне намертво, за исключением тех коротких периодов, когда я считала себя влюбленной.
Внутри разливалась привычная желчь. «Сколько вас было таких, желающих, чтобы я была хорошей нормальной девочкой… И я была. Только ни один не оценил».
– Значит, хочешь научить меня покорности?
Нет ответа.
– Для правильного мужчины? – продолжила я. – Это, например, для Лардена?
Я знала, что упоминание фамилии текущего майора негативно отразится на настроении Арида. Так и случилось. Помноженное на два. Улыбка исчезла; меня проморозило от того, какой теперь ощущалась аура лежащего рядом человека. Конечно, они были не просто конкурентами за одну должность – они, похоже, были давними непримиримыми врагами. И пнуть Арида по яйцам у меня получилось хотя бы словесно.
«Хоть так».
Правда, следующей фразой он «пнул» меня тоже. Спросил холодно и жестко.
– Хочешь, чтобы я надавил?
Надавил на нож. Я не знала, надавит он или нет, – он мог, наверное. Он стрелял без раздумий, он был себе на уме, он желал мстить. И фамилия была упомянута мной неверно и несвоевременно.
– Да?
– Нет, – выдохнула я обреченно.
– Не слышу!
– Нет, …командир.
И я закрыла глаза. С ним шутки плохи, он, этот человек в зеленом бадлоне и с армейским жетоном, их не понимает.
– Командир, – пронеслось эхом. И насмешка вернулась в чужой голос: – А ты лиса…
Я знала, что намеренно погладила этим словом его самолюбие – то был единственный шанс выбить смягчение, то было немое прошение пощадить.
Теперь Арид молчал. И молчал долго. Я продолжала лежать с закрытыми глазами, чувствуя прижатое к шее лезвие, слушая кроны. Давно прошли две минуты, давно успокоился мой бешеный после боя пульс; мою ладонь щекотал лапками муравей. Я не дергалась, не трясла рукой, чтобы не провоцировать неверный ход событий.
– Ну так что, – спросили меня наконец, – мы едем на полигон? Или еще… «пообщаемся»?
– Едем.
Мое горло отпустил армейский нож.
2.3
Пара километров пути куда-то в лес, и еще одна поляна. Мишени вдалеке, обширный, хорошо просматривающийся с этой точки кусок неба, простор. Хорошо, что ветер нагнал облака, метиться и стрелять будет проще.
– Бьем по ним? – я кивнула в сторону прибитых к столбам досок с очертаниями многократно пробитых пулями фигур.
– Нет.
Мой провожатый уже успел достать из багажника складной столик, установил на нем военный лэптоп, раскрыл экран, нажал «загрузить». Рядом выложил чемодан с оружием, щелкнул замком.
– Все заряжено, выбирай.
Мелкий «ПМ», средний «Каутон» и большой массивный «Игл» пятидесятого калибра.
«Заряжено?»
Конечно, Арид увидел мой взгляд, брошенный на него-идиота, предлагающего мне коснуться заряженных пистолетов. Он на самом деле думает, что первый выстрел будет не в него? И очередная усмешка на губах, которую мне очень хотелось стереть, но пока никак не получалось.
– Браслет, который я надел тебе на запястье, Джейн.
Пауза. Это должно было что-то объяснить? Да, он защелкнул на моей руке некий «механизм», к счастью, легкий и плоский, стрельбе не помешает.
Отозвавшись на мой вопросительный взгляд, Арид объяснил:
– Как только ты возьмешь в руки оружие из этого чемодана, между браслетом и пистолетом появится «связка». Если попробуешь навести ствол в мою сторону, получишь разряд. Сильный и неприятный. Я бы на твоем месте не проверял.
Ах, черт бы