Его отпустили жестом; охранник отступил в тень.

– Ну, здравствуй… Ви.

Голос тихий, вкрадчивый. А тон чуть грустный, разочарованный.

– Ты заставила меня ждать шесть дней.

Он произносил это так, будто то были самые длинные и тяжелые шесть дней в его жизни. Шесть дней, когда он терял на бирже миллионы, потому что смотрел мимо экрана и не жал нужные кнопки на клавиатуре, шесть вечностей, которые могли быть заполнены «не одиночеством», шесть порванных нитей, шесть бесполезно потерянных веков.

– Расскажешь мне, зачем ты пыталась лишить меня встречи с тобой?

Взгляд глаза в глаза. Он помнил все так же досконально, как и я, он ждал ответа, и мой ответ был ему не нужен.

А я боялась того, что он подойдет ближе, и я опять уловлю знакомый запах.

Что сломается внутри клетка, что кто-то очень несдержанный и необузданный выйдет наружу.

*

Другая комната, и мы, наконец, остались одни, из дома исчезли лишние люди – женщины, охранники. По крайней мере, так казалось. Тишина; мы друг напротив друга, тиканье настенных часов, на которых половина десятого вечера. Итан, должно быть, давно съел все бутерброды и обиделся.

– Чего ты от меня хочешь?

Как говорить с тем, кто ведет себя так, будто давно знает меня под кожей? Кому не важны ни имена, ни внешние условия, ни тот факт, что мы встречались лишь однажды, если это вообще можно назвать встречей.

Меня ласкали взглядом, под которым я ощущала себя той самой королевой красоты, которой недавно мечтала стать. Это смущало, это будоражило, это пробуждало желание довериться неожиданно глубоко.

– Чего хочет мужчина от женщины?

Поверхностный вопрос и глубокий.

– Секса?

– Как мелко ты обо мне думаешь.

«Почему с ним каждый шаг – игра?» Как будто поле и клетки, как будто противники, но каждого хода ты ждешь и не можешь дождаться.

– Сколько его должно быть, этого самого секса, чтобы…

«Я перестала думать о тебе». Плыть.

Он чувствовал продолжение недоговоренной фразы. Я все еще пыталась что-то скрыть, мой знакомый мягко наблюдал, как я жалко проваливаю эти попытки.

– Для тех, чья феромоновая совместимость идеальна? Можно вычислить только методом проб.

Нет, я не собиралась. Этот демон слишком умело манил в сети, чтобы в них попасть.

– Я должна…

«Идти».

Он не дал договорить.

– Все еще не можешь поверить, что все то, что здесь происходит, так же сильно нужно тебе, как и мне? Существует только один человек, способный убедить тебя в этом лучше меня.

Какой? Он собирался кого-то позвать?

– Ты сама.

Этот ответ расставил незримые точки над i. Едва уловимое движение тела. Я тут же отпрянула – боялась, что сейчас он шагнет навстречу, что это убьет остатки моего контроля, а все и так слишком шатко.

– Замри, – попросил спокойно. – Просто замри.

Я замерла.

А мой безымянный друг принялся расстегивать пуговицы своей рубашки. Расстегнул все – я, не отрываясь, смотрела на его обнаженную грудь, рельефный пресс, – отбросил рубашку в сторону. Застыл сам. Пояснил.

– Следующие пять минут я не буду шевелиться. Их хватит для того, чтобы уйти. Я даже позволю тебе это сделать…

Хитрый блеск в глазах подсказал мне, что уйти мне позволят ненадолго.

– …или для того, чтобы позволить себе все, что ты действительно хочешь. Не думай, чувствуй. – Взгляд на оставшиеся на запястье часы. – Время пошло.

Хорошо, что он не снял штаны. Плохо, что все-таки обнажил торс – о, эта шея, эта грудь, эти кубики… Необъятные выпуклые плечи (они до сих пор помнились моим ладоням и пальцам).

Я должна была уйти. Всяко. Сейчас самое время, самое оно, чтобы раз и навсегда дать ему знать – мне это неинтересно. «Не гоняйся за мной, бесполезно».

Время текло, но я продолжала стоять. На меня смотрели жарко, плавленым стеклом в зрачках.

Я могу уйти…

Я должна.

Сейчас.

Я могу уйти.

Только кому я вру? Всю жизнь есть пресную кашу, когда тебе предлагают все десерты мира разом? А я стою, шаркаю ножкой, смотрю в пол и мямлю о том, что «не люблю сладкое».

– Ты провокатор.

Тишина. Тиканье настенных часов.

– Я надеялась, что ты окажешься…

– Уродом? Извини, разочаровал.

И опять эта ровная линия зубов, чуть нарушенная с двух сторон клычками. Секси.

«Пресная каша. До конца жизни».

Черт, я постоянно держу себя в узде, когда хочется чувств – хорошая для папы, хорошая для Итана, когда я уже стану хорошей для себя?

И не удержалась. Шагнула вперед.

Прикрылись наполненные эротикой глаза.

– Только не целуй меня в губы. Иначе мы из этой комнаты не выйдем.

«Не сегодня».

Блин, я только посмотрю. Нет, не только. Дам себе волю чуть-чуть – одним пальчиком в шоколадный крем…

Я приблизилась настолько, чтобы знакомый запах мужского парфюма пинком вышиб ворота моего контроля и приказал логике выметаться. Эти три точки, тату… место для поцелуя…

Я не удержалась, поцеловала его шею. Перед этим коснулась чуть колючих от щетины щек, проскользила пальцами по лицу, потянула ближе, заставила податься вперед, коснулась губами возбуждающего мой разум тату.

Жаркий выдох, полностью закрытые глаза. Зверя этот мужчина держал внутри, но срывался тоже, уже завис на самой грани.

К черту… Или бургеры с Итаном, или узнать, куда уводят линии на спине…

Я обошла замершего посреди комнаты мужчину и рассмотрела то, что так хотела – замысловатый узор, охватывающий часть левого плеча, бегущий по лопаткам и сходящийся в точку на позвоночнике.

«Я гладила эту спину в темноте, царапала ее, обожала». При свете я обожала ее еще сильнее; в моем собственном животе уже скрутилась такая спираль, что без чужой помощи не раскрутить.

У Итана почти ровная поверхность с ложбиной для позвонков. Здесь сплошные бугры из мышц под кожей, и такой размах в стороны… Я сделала то, что действительно хотела – обхватила, обняла чужой торс, прижалась щекой к этому произведению искусства, с легкой руки кем-то именуемого спиной. Это не спина – это щит. От забот, бурь, чужого мнения. За таким можно укрываться всю жизнь, за таким можно вообще ничего не бояться.

– Имя…

Попросила тихо.

Но в ответ промолчали.

– Ты мне скажешь?

– Скажу.

Собственное кольцо из рук я разомкнула с сожалением (я проиграла самой себе), смешанным с предвкушением, уже знала, что не смогу остановиться. Да, идиотка, да, прощай размеренная спокойная жизнь, но вдруг мне никогда больше не посчастливиться попробовать все десерты мира?

Обошла снова, провела пальцами по груди, спустилась ниже, поразилась тому, что джинсы сидят на косых мышцах, как на бетонных сваях. Насколько же он силен…

«Не отдам!» – сумасшедшее знание из глубины.

– Я… не могу от тебя… отлипнуть.

– Не отлипай.

Он как будто был готов провести со мной вечность. Я же совершенно не знала, серьезно ли вообще этот тип настроен. Знала только,